ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Всходы хлопчатника в Маханкуле были дружными и ровными, однако войти в силу, по-настоящему подняться, им мешали продолжительные дожди. Поэтому Камал решил начать обработку хлопчатника раньше, пока земля не покрылась коркой. Он сам возглавил бригаду, сел за руль первого трактора.

За утро взрыхлили весь участок вокруг полевого стана, но в полдень на востоке потемнело небо, налетели черные смерчи. Сначала Камал хотел переждать ураган в тракторе. Налетевший ветер покрыл все серой пеленой, стало темно, как вечером. Черные спирали смерчей упирались в небо и казались страшными сказочными чудовищами, разгневанными на людей, невольно на память пришла легенда сумасшедшего старика о золотой коробочке. Это как раз те самые грозные дивы, стерегущие коробочку, они ростом до неба. Глядя на этих разбушевавшихся, мстящих людям дивов, становилось страшно даже в кабине могучего трактора, какие же фантазии рождали игры стихии в голове далекого нашего предка — бессильного перед природой земледельца! Чтобы разглядеть что-нибудь впереди, Камал высунулся из кабины. В лицо жестко хлестнул ветер с песком, забил глаза, рот, уши. Камал сжался в кабине и двинулся в сторону полевого стана. Он вел трактор почти на ощупь. Трактор сильно тряхнуло, очевидно, переднее колесо провалилось в канаву. Камал притормозил и, дав задний ход, выбрался на ровное. Песок резал глаза, но слезы облегчали боль. Ветер бешено гудел, кидал песок в небо, плетями закручивал его над землей, хлестал, выкорчевывал и ломал заросли тамариска.

Теперь конец, подумал Камал, видя, как под напором урагана никнут кусты тамариска, еще немного — и хлопчатник будет погребен под этим горячим песком. Весь труд пропадет. Камал вел трактор, угадывая дорогу к вагончику, и проклинал тех, кто подал идею распахать Маханкуль. Полевой стан Камал не столько увидел, сколько ощутил, чуть не наехав на крыльцо вагончика. Он заглушил мотор, спрыгнул на землю и, закрыв лицо тюбетейкой, наваливаясь спиной на ветер, добрался до двери, нашарил ручку и рванул на себя.

— Слава аллаху, ака-мулло, — к Камалу подошел Араш и принялся его отряхивать, — перепугали вы нас. Мы уже не знали, что и думать.

— Воды, — прохрипел Камал, сплевывая песок.

Араш зачерпнул воды из огромной трехсотлитровой бочки, стоявшей в углу, и подал бригадиру. Камал с жадностью выпил эту теплую, отдающую ржавчиной воду, поставил ковш на стол и огляделся. В полутемном вагончике царило унылое настроение. Парни сидели насупленные и погрустневшие. Нелегкий труд погиб на глазах.