Араш попробовал в двух-трех местах разгрести песок, достал бледные слабые стебли ростков.

— Ака-мулло, посмотрите!

Но Камал сам разгребал обеими руками песок, пальцами нащупывал ростки, но находил под толстым слоем песка только безнадежно голые стебельки. Камал, увязая в песке, метался по всему полю, пробовал копать в разных местах, все не мог согласиться с тем, что хлопчатник погиб полностью. Но везде было одно и то же. Напрасно в глубине души Камал успокаивал себя, что как бы то ни было, а половина, ну хотя бы четверть всходов уцелеет. Не уцелели!

— Бросьте, ака-мулло, бесполезно, — сказал Араш, сердцем чувствуя состояние бригадира. — Видно, и в этом году дело у нас не пойдет.

Камал поднял с горстью песка оторванный ветром росток. Песок сбежал меж пальцев.

— Эх, сколько добра пропало!

— Да, прямо ветер унес. В прошлый год, помните, тоже ведь занесло, но не так сильно. Всходы сами сумели пробиться через песок.

— Хотелось бы знать, ака-мулло, кто же это придумал сеять хлопок в Маханкуле?

— Теперь это не имеет значения, — помолчав, ответил Камал, сердито махнул рукой и, проваливаясь в песок, побрел по полю.

— Какой вы интересный, ака-мулло, — возмутился Араш, поспевая за широко шагавшим Камалом, — зачем же мучить людей, тратить такие средства, раз тут не будет хорошего урожая. Здесь хлопок, наверное, вообще не может произрастать. Недаром же тут раньше пасли скот. А теперь надумали сажать хлопок. Что-то я в толк не возьму. Ну, не растет хлопок, растет трава, правильно? Да? Ведь нужно и скот кормить?

Камал не отвечал любопытному Арашу, но слова горячего умного парня задевали за больное в душе бригадира. Какой смысл теперь, по щиколотку утопая на занесенном песком бывшем поле, обсуждать, целесообразно ли было распахивать Маханкуль и высевать тут хлопок.

— Смотрите! Смотрите! Я вам говорил, что апа прилетит? Вот и она! — Араш кивнул на дорогу, где мчалась, поблескивая стеклами, голубая «Волга». Она повернула к полевому стану. Из пыльной машины вышла Малика. Вид у нее был энергичный, но по неуловимым приметам чувствовалась в ней неуверенность и растерянность, да и было отчего растеряться. Освоение Маханкуля — ее идея. Об этой инициативе говорила вся область, и даже по республике прогремела эта весть, но вот уже второй год, а урожаев не добились, посевы не только не покрывали затраты, но приносили прямой и ощутимый убыток хозяйству.

Малика поздоровалась со всеми молча, долго пожимая руки, так приходят в дом умершего. Постояли, помолчали, потом Малика с нарочитой бодростью произнесла слова, явно приготовленные заранее.