— Но я первая нигири, которая способна пережечь на уголь тебя. — Женщина с вызовом посмотрела на Расмуса. — Ты ведь знаешь, кто я.

Бразар угрожающе фыркнул, напоминая, что драться грязной твари придется не только с хозяйкой.

— Колдунья. — Углежог сплюнул. — Тем лучше. — Сжал кулаки. — К тому же ты слаба и трясешься в лихорадке.

— Это тебя особенно радует, не так ли, Расмус Грязный Трус? Ты ведь не нападаешь на сильных колдунов нигири, которые плевать хотели на Отиг. Обходишь их стороной.

Чернобородый зарычал.

— Смелая, — коротко высказался Охотник.

— Глупая, — презрительно бросила Дагни Два Сапога.

— Отчаянная, — угрюмо произнес Орвар, обгладывая очередную кость. — Она будет драться до последнего. И козел ее — тоже. А когда закончится магия, она станет рвать когтями и зубами. — Рыгнул и закончил: — Я бы на твоем месте поостерегся трогать мою гостью, Расмус.

— Ты издеваешься? — Чернобородый задохнулся от ярости. — Да я ее…

— А ты загляни в будущее, грязнуля, — издевательским тоном предложила Гаруса. — Посмотри, чем закончится наша схватка.

Предсказания не давались ночным тварям. Они знали все, что было раньше, знали все, что было сейчас, но грядущее… Смотреть вперед им не разрешалось.

— Она ворожила! — тревожно воскликнул Углежог.

И кто знает, что увидела? Уж не потому ли колдунья ведет себя столь нагло, что уверена в победе? Что предсказание показало гибель знаменитого Расмуса? Нигири кажется слабой, но кто знает, на что способна татуированная дрянь? Опять же — козел. Таращится из-за спины хозяйки да рогами поводит. А в два витых кинжала наверняка вплетены магические нити…

Размышления Углежога столь явно отразились на его физиономии, что Охотник не выдержал — беззвучно заржал, повалившись на оленью шкуру. Заулыбались псы, вывалив из пастей языки. Хихикнул Орвар, но тут же закашлялся, подавившись очередным куском. Даже мечник, что до сих пор играл в статую, и тот шевельнулся.

Покрасневшая Два Сапога вскочила на ноги:

— Расмус, выдери эту дрянь! Брюхо не посмеет вступиться! В конце концов, сейчас Отиг, мы в своем праве!

— Да, Расмус, будь мужчиной, победи едва живую женщину, — немедленно встрял толстяк. — Убей ее. Тебе ведь нетрудно.

— Я сам решу… — начал было чернобородый.

— Ты будешь решать в угольной яме! — рявкнул Орвар так, что с окружающих кладбище осин посыпался снег. — А сейчас ты у меня в гостях!

Расмус втянул голову в плечи. Два Сапога, ожидавшая от приятеля большего героизма, с независимым видом уставилась на холеные ногти.