– Господин Генерал, ваш корпус замкнул кольцо окружения, – отдавая честь, твердит воин. – Железнодорожная станция в пяти километрах от города взята. И вот последние данные с поля боя.

Генерал взял планшет и сказал вошедшему человеку:

– Спасибо солдат, свободен.

После этих слов солдат мгновенно и чётко развернулся и быстро покинул комнату, благоговейно посматривая на человека в чёрном пальто. Генерал стал исследовать отчёты и доклады. В некоторые он тщательно всматривался, досконально просматривая каждое словосочетание, иные же быстро пролистывал, удостоив на них всего несколько секунд.

– Ну, и что же говорят данные? Скажите мне, генерал Марко, – смакуя сказанное, сказал человек в чёрном пальто, причём сложив руки на груди.

Военный не был удивлён этим вопросом, но все, же его лицо слабо, почти незаметно, передернулось от недовольства, от того, что его оторвали от прочтения важных данных.

– Господин Канцлер, в докладах говориться об успешном протекании нашей операции по подавлению мятежа в восточной Иберии.

– Правда?! – воскликнул Канцлер, с такой громкостью, что на него обернулись военные, работающие за компьютерами. – А маршал, на заседании, говорил нам, что для подавления мятежа понадобиться всего две недели, не больше.

Генерал не опешил от упрёков и выкликов, он, сохраняя спокойствие, бесстрастно ответил:

– Господин Канцлер, наш маршал не был в восточной Иберии. Он лично не участвовал в операциях по подавлению мятежа и не испытывал на себе ожесточённого сопротивления. Наш маршал не видел здесь города, превращённые в крепости, и поля, ставшие братскими могилами для нескольких тысяч солдат. Он нам обещал здесь авиацию, но до сих пор её нет, а последние четыре истребителя, выделенные для наступления, были сбиты ПВО. Остальные стоят в тылу, потому что нам было запрещено использовать их в целях самообороны и безопасности. Он нам обещал артиллерию, но большинство батарей осталась в тылу, потому что по документам она должна находиться там, где сейчас стоит. У нас только артиллерия и танки, которые приписаны к моему корпусу и к полку полковника Даниеля. А когда наш маршал докладывал о двух неделях, он, наверное, не знал, что расстояние до столицы противников было превращено одну огромную цитадель, а наше продвижение превратилось в марш смерти. Простите, конечно, но то, что мы превысили две недели, не наша вина. Мы сражаемся с сепаратистами на грани возможностей.

– Генерал, что вы имеете в виду, говоря «на грани возможностей»? – требовательно спросил Канцлер, сменив тон в голосе на мрачный и тяжёлый.