– Честно… ну, умер и умер. Рано или поздно мы все, когда-нибудь, умрём, что по этому поводу беспокоиться? К тому же он был существенным ограничителем моих личных прав и свобод… это не делай, то не твори. Наша жизнь нам дана не для слёз, а для борьбы. Вот я буду бороться за свои права! – гордо заявил парень.

На несколько секунд наступило молчание за этим столиком, но Алехандро широко улыбнулся, положил обе руки на стол и с усмешкой в голосе стал говорить, пытаясь подколоть собеседника:

– Ну, тебе-то пришлось сложнее, Габриель. Признаться в чувствах, почти на голой почве. Неудивительно, что тебя отшили. Давиан, что ты думаешь?

– Да мне в принципе всё равно, но с тобой, Алехандро, я соглашусь. Нужно было сначала тебе хоть поухаживать за ней.

– Да ладно вам, мне стоит забыть о ней. – Грустно сказал Габриель.

– Забыть, не забыть – выбор в принципе твой. Хочешь ещё раз попробуй. Право твоё. А где кстати она? – спросил Алехандро.

Габриель провёл взглядом по помещению, проредил взглядом столики, после чего махнул рукой немного вперёд, при курсе направо и сказал:

– Вон она, с Артием и Верном.

С лёгким неудовольствием сказал Габриель, приковав на ней свой взгляд.

Ребята несколько минут сидели и разговаривали. Алехандро с остервенением говорил о своих правах и свободах, Давиан внимательно слушал и вставлял своё коммунистическое слово, а Габриель всё поглядывал на Элен, которая весело общалась с Артием и Верном, памятуя, как ему отказали. Габриель ещё долго не забудет, как Элен ему сказала, что лучше остаться друзьями, ибо не хочет с ним встречаться, так как он её банально не нравится. И в тот момент, единственное, что оставалось юноше, так это вежливо попрощаться, отпустить малозначительную шуточку, развернуться и покинуть двор девушки, проклиная себя за расторопность и не способность выстроить нормальные отношения.

– А когда начнётся наше собрание?! – встревожился Алехандро.

– Ещё подождём некоторое время, когда народ соберётся, а то нет смысла говорить с пустыми местами и заново объяснять пришедшим, – ответил главный коммунист.

– Давиан, а что ты вообще видишь в конце своей кампании? – спросил Алехандро и с вызовом в голосе добавил. – Что ты ждёшь?

– От какой кампании? – спросил с удивлением Давиан, причём пожав легко плечами.

– Что ты ждёшь от идеи создания «братства», что ты ожидаешь от постоянных собраний, что ты вообще хочешь от нас здесь?

– Я боюсь, что не до конца понимаю, о чём ты говоришь.

До сих пор, сохраняя удивление в голосе, ответил Давиан. И тут решил вмешаться Габриель: