Морс стоял на балконе собственного дома, взявшись за его поручни. Его пальто легко развивалось на ветру, а пыль и бетонная крошка летали под ногами. Он так стоит около двадцати минут, тщательно всматриваясь в закат.

– Ну, что надумал? – спросил его Эштон, находившийся в квартире.

Сантьяго ничего не ответил. Инспектор лишь немного повернул голову в сторону прозвучавшего голоса.

Помощник Морса, не получив ответа, вышел к нему на балкон.

– Этот закат прекрасен, не так ли? – с неким заворожением в голосе спросил инспектор, так же, не отрываясь от созерцания зданий, утопающий в массивах солнечного золота.

Эштон от этого вопроса несколько опешил. В его глазах читалось беспокойство, сам он постоянно крутил монетку у себя в руках. Помощник инспектора не мог уловить ход мыслей своего патрона. Эштон давно заметил, что его друг стал в последнее время несколько загадочным и необычным в поведении – впадает в состояние, схожее с апатией и безразличием и это на фоне того, что дело им порученное, отозвал Имперор Магистратос по приказу самого Лорд–Магистрариуса. В отделе это вызвало большие возмущения, но им пришлось подчиниться и прекратить ряд расследований. Инспектору Морсу лично сообщил агент главы правительства, что расследование прекращено, и все в Канцелярии были в глубоком недоумении и не могли понять причину свёртывания целого ряда расследований, проводимых в сторону идеологических преступников. Но приказы главной администрации не обсуждаются, и что было сказано, значит, тому и быть. Хотя, этот случай практически подвёл к расколу управляющую верхушку Управляющей Канцелярии. Одни считали, что нужно проинформировать Канцлера и начать расследование уже в отношении самих многочисленных структур Имперор Магистратос, а другие наоборот, говорили, что нужно беспрекословно подчиниться приказу и продолжить выполнять работу. В конце концов, сам генеральный инспектор заявил, что всем следует выполнять собственную работу и не интересоваться мыслями правительства и не оспаривать приказы сверху. Конфликт был почти подавлен и практически все подчинились словам главы Канцелярии, но и были и те, кто начал собственное расследование, только уже в сторону Имперор Магистратос. Они уходили в подполье, пряталась, однако многих рассекречивали и увольняли с позором и лишением всего имущества. Все те, кто был рассекречен, допускали одну и ту же ошибку: они в своём расследовали поисковую систему и базу данных Канцелярии. Через однотипные и необычные для инспекторской работы запросы их и вычисляли. Тем, кто оставался в подполье и кого не рассекретили, приходилось пользоваться общими поисковыми системами и общими базами данных. Иногда, но с предельной осторожностью и не на долгое время, они пользовались базами данных полиции и Трибунала Рейха.