Морс сглотнул слюну, чтоб освежить пересохшее горло. Он поднял голову и увидел непонимающий и глубокий взгляд Эштона. Инспектор понял, что лучше уже подытожить.
– Пора подвести итог. Кто может поставить оружие отступникам и предоставить им секретную информацию? Кто способен поддержать отступников в разных регионах? Кто может так покрывать секты еретиков, что даже могущественная церковь не способна их найти? Кто так хорошо знает повадки Канцлера, потому что провёл с ним больше года, что легко его обманывает? Кто помимо Канцлера способен контролировать стену? Есть только один человек, который способен на это.
– Лорд–Магистрариус, – тягостно прошептал Эштон.
– Он самый.
Помощник инспектора впал в глубочайшее удивление. Он не мог поверить, что во всём монолите государственного правления есть такие высокие предатели. А теперь ему рассказывают, что сам Рейх может пасть, погребя под собой все устои, что закладывались в них с молоком матери.
– А как ты всё это узнал? Ты же не обладаешь ни знаниями в информатике, чтобы вскрывать переписки, да и, причём удалённые, – с удивлением в голосе спросил Эштон.
– Я инспектор. У меня есть нужные знакомства, налаженные каналы и определённые методы. И пускай, они не все законны, – с улыбкой на лице ответил Морс.
– Нужно сообщить. – Потребовал помощник.
Инспектор усмехнулся и сказал:
– И кому ты сообщишь? Куда ты пойдёшь? И кто тебе поверит? Никто не доверится помощнику инспектора. Тебя ещё и арестуют, за подрывную деятельность и усомнение в авторитете верховных управляющих.
– Но что тогда делать? Нельзя сидеть, просто сложа руки.
– Согласен, если мы ничего не сделаем, то и Рейху, и Канцлеру наступит конец. Что ж пришло время собраться ордену, – загадочно произнёс инспектор.
– Кому собраться? – с удивлением спросил Эштон, не понимая, о чём идёт речь.
– Ордену Железной Лилии.
Часть третья. «Зенит новой ночи»
Часть третья. «Зенит новой ночи»
Глава тридцать первая. Неожиданное освобождение
Глава тридцать первая. Неожиданное освобождение
Всё заволокло дымом, который забивался в лёгкие и не давал свободно дышать. На улице было тускло, отчего чувствовалась отдалённая и неощущаемая, но странно давящая на мозг резь в глазах. Движения сильно скованны и заторможены, напоминающие, как человек двигается в воде и идёт, будто в замедленной постановке или прокрутке фильма. Руки и ноги практически не повиновались, слишком медленно и лениво переставлялись с места на место.