Но почему же она коротает время без него? Он ведь тоже должен там быть? Лицезреть вместе с ней себя тогдашнего, наблюдать, как он отдыхает, пока она принимает душ – или смотреть, как она читает, а он одевается, или как один из них (кстати, это всегда был он) нетерпеливо качает ногой, а другой заканчивает прихорашиваться. Куда он-то запропастился? У него закружилась голова, а его восприятие себя самого вдруг потрескалось, как старая кирпичная кладка под молотком каменщика. Внезапно у него перехватило дыхание от догадки: что, если его собственное существование не иначе как привиделось ему в звонком полусне – и жизнь его возникла безо всякой связи с реальностью?

Скоро он очнется и окажется в родительском доме: спит себе на узкой койке, а завтра ему снова в школу, после нее гонять мяч и с угасанием дня опять садиться за уроки.

Нет. Она реальна, как и я. И хотя я старик и мне недолго осталось, но я не расстанусь со своими воспоминаниями о ней без борьбы.

Но она прибыла сюда одна. Или пока одна. А что, если в номер ввалится кто-нибудь другой? Любовник, известный или неизвестный ему? Вдруг прежде она изменяла ему в этой комнате, в их номере? Сама возможность прелюбодеяния была для него опустошительней, чем ее смерть. Он отступил на шаг, а боль внутри росла и жгла, становясь невыносимой. Ему хотелось схватить ее за руки, потребовать объяснений.

Позже, подумал он сквозь муку, и не в самом конце, когда единственное, чего я жажду, – это воссоединиться с ней, или же, если вне нового мира нет ничего, то затеряться в темноте, где нет боли. Тогда ее потеря не будет мною ощущаться, и меня поглотит равнодушная ко всему беспредельность.

Он тяжело опустился в кресло. Зазвонил телефон, но было непонятно, где раздается звонок – в его реальности или в ее. Они наслаивались друг на друга, как кадры кинопленки с разными актерами. Его жена скинула домашние туфли, бросилась на кровать и схватила трубку.

– Алло? Ой, привет. Просто замечательно! Добралась нормально, и номер нам дали наш. – Она помолчала. – Неужели? Вот беда!.. И когда разрешат вылет? Значит, не вся поездка будет насмарку.

Снова пауза. Он различил жестяной дребезг собственного голоса в трубке.

– Тогда имеет смысл остановиться в отеле аэропорта. Хотя так хорошо, как здесь, там, конечно, не будет. Я тебе гарантирую. – И она рассмеялась своим непередаваемо чувственным, грудным смехом, эдаким заговорщицким контральто.

Он знал, что именно она услышала, поскольку все это он говорил ей сам – он помнил свои реплики почти дословно, как и каждую минуту того уикенда. А сейчас прошлое возвращалось к нему и вызывало бурю противоречивых чувств, главным из которых стало осознание. Нахлынуло неимоверное облегчение, смешанное со стыдом. Как он только посмел в ней усомниться! Под самый занавес, после долгих, совместно прожитых лет он подумал, что она могла ему изменить!