Папа тянется к светящейся панели на моей руке, но когда он прикасается ко мне, его пальцы прожигают словно огонь. Кожа на предплечье трескается и, отслаиваясь, превращается в пылающие хрупкие хлопья. Я отдергиваю руку и прижимаю ее к груди, но процесс быстро расползается по телу, словно трещины на стекле.
– Что происходит? – выдыхаю я.
Но папа в ответ лишь смеется. Кожа отслаивается уже на шее, воздух наполняют прозрачные хлопья, напоминающие обрывки горящей бумаги. Лицо жжет, а затем оно покрывается волдырями. Я кричу, а папа просто улыбается мне.
– Моя хорошая девочка.
Глава 42
Глава 42
Я просыпаюсь, и как только остатки сна улетучиваются, тут же дико озираюсь по сторонам. Я лежу на животе на заднем сиденье джипа, завернутая в серебристое термоодеяло. Рядом слышится ровное дыхание Коула, но мне трудно понять, где мы.
Последнее, что я помню, как мы уезжали из Саннивейла. А еще присоединенную процедуру, оранжевые светодиоды на панелях и всеобщее помешательство. Мы выехали на автостраду, чтобы убраться подальше, а затем…
Затем «Картакс» разнес всю долину.
Воспоминания врезаются в меня словно кулак. Я закрываю глаза и вижу светящиеся точки дронов «Картакса». Так много людей погибло. Я думала, что запуск вакцины вернет мир к нормальной жизни.
А вместо этого стало только хуже.
Я поднимаю голову, чтобы осмотреться, и морщусь, когда раненое плечо пронзает боль. Мы стоим посреди леса, задние двери джипа открыты, а воздух наполнен ароматами сосны и древесного дыма. Скоро рассветет. Клубы тумана овевают деревья, спускаясь до покрытой росой травы. Мы находимся на каком-то старом кемпинге в национальном парке, неподалеку виднеется уборная из выкрашенного шлакоблока и несколько почерневших от огня сеток забора.
Коул спит на туристическом коврике у костра, его дыхание медленное и размеренное, а руки скрещены на груди. Он выглядит замерзшим, словно прилег рядом с костром и заснул до того, как собрался с силами, чтобы найти одеяло. Под его глазами залегли тени, а на челюсти – темная щетина. Значит, я провалялась без сознания не несколько часов. А как минимум день или два.
Я смотрю на горизонт, чтобы понять, где мы находимся, и у меня перехватывает дыхание.
С другой стороны озера над лесом возвышаются три остроконечные горы, вершины которых укрыты облачным одеялом. Мне знакомы эти горы. Именно их я видела во время процедуры и во сне, а сейчас этот образ вытаскивает что-то из уголков моей памяти. Папа привозил меня сюда? Мысль застывает на мгновение, но затем разлетается на тысячи осколков за пределы моей досягаемости. Так бывает, когда имя крутится на кончике языка. Когда пытаешься вспомнить знакомую песню. Каждый раз, когда кажется, что уже почти получилось, оно ускользает еще дальше.