В самой же тюрьме воцарился настоящий первобытный хаос – никто до сих пор не мог толком разобрать, сколько точно преступников сбежало, пока их в спешке эвакуировали из горящего здания. Лисца невольно распирала внутренняя гордость от содеянной аферы. Он упивался этим чувством каждый раз, когда краем уха слышал перешептывания и разговоры на эту тему – все только и говорили о пожаре на складе тюрьмы. Детектив не в силах сдерживаться, расплывался в улыбке при упоминании дерзкого и неуловимого преступника. Каждый им восхищался – кто-то с нескрываемым восторгом, кто-то с трепещущим страхом.

Господин Прест был с радостью принят Мадам Паншетой под свой кров, накормлен, напоен и обогрет. Он был все еще растерян и не знал, как ему быть дальше. Но Мадам Паншета не дала ему времени заскучать – она вмиг нашла ему работу, которую он выполнял с большой охотой и тщательностью. Фленсик же затаился на время у своих знакомых, обдумывая как ему вернуться к любимому делу, восстановить репутацию и доброе имя, но в то же время не попасться вновь аристократам в их цепкие лапы.

Как и предполагал Мур, телеграмма из Аунтемпского поместья не заставила себя долго ждать, и уже на следующее утро детектива незамедлительно попросили явиться туда.

«Господин Лисц!

Прошу извинить меня, но господин Альберт Разовски окончательно распрощался со своим разумом и обвиняет вас в поджоге склада при тюрьме Лунсанна, за который сам же несет прямую ответственность. Не подумайте, что я разделяю его обвинений, честно мы уже не в силах с ним бороться, так что прошу вас приехать в поместье и уладить данный вопрос.

С уважением,

Кристофер Беднам».

При прочтении данных строк Мур испытывал обжигающее чувство любопытства вперемешку с удовольствием. Озорство от проделанной выходки вновь закипело по его венам, и он с невероятным энтузиазмом направился в Аунтемпское поместье. Приодевшись, как следует, и морально подготовив себя к встрече с Эрикой, которая наверняка теперь была там частым гостем, детектив поспешил в нетерпении на станцию поезда.

Снежные покрывала, что любовно и бережно накрыли поля, вызывали в душе Мура чувства тепла и уюта. Его настрой значительно изменился, он воспарял духом, и мрачные мысли более не атаковали его сердце. Выпив пряного сидра вприкуску с яблочным хлебом, детектив вообще крайне повеселел, предвкушая, какая грандиозная постановка ожидает его в поместье. Даже призрачный дворецкий, имени которого парень до сих пор не знал, не затащил его в свою пучину меланхолии и понурого настроения. И даже крайне темные лестницы и коридоры ничуть не угнетали Мура, как они это делали в прошлый раз.