Здесь держали в заточении самых различных преступников – как и зверских убийц, ничуть не раскаявшихся в собственных деяниях, так и тех, кто обокрал по глупости лавку и теперь горько жалел о содеянном. Тут томились за решетками люди, лица которых ужасали своими отчаянием и страхом. Рядом с ними бок о бок были заточены в самые надежные камеры – демоны, которые слишком ослабли, чтобы представлять собой настоящую опасность. Ведьмам же оказывали особый прием, выделив для их временного заточения, пока они не отправлялись на виселицу, отдельное крыло, которое нынче пустовало. Редким гостем в последнее время здесь были ненавистные колдуньи, что, конечно же, очень расстраивало тюремщиков.

Мур Лисц, не теряя времени, вписал в графу посещения первое, попавшееся ему имя, и без малейшего сопротивления проник внутрь. Раньше ему часто приходилось бывать тут и благодаря своему природному обаянию и легкости в общении он смог завести себе здесь пару не обременяющих, но очень нужных знакомств для таких вот случаев. И именно благодаря этому, детективу беспрепятственно удалось встретиться с Фленсиком.

Идя по измученным коридорам мимо изможденных людей, или скорее того, что от них осталось, Муру казалось, что запах здешней грязи и сырости навсегда впитается в него. Все здесь угнетало и без того не особо воспрявший дух, все здесь пропиталось жалобным отчаянием и уныньем. Вдалеке кто-то рыдал навзрыд, и его то и дело перебивали ужасающие истошные вопли и изредка доносившийся рев демона больше похожий на крики умирающего животного.

Задумавшись о том, какого это находиться в столь мерзком месте, разлагаясь душой и телом, детектив нечаянно споткнулся и врезался в грозного надзирателя, который сопровождал его, вышагивая впереди. Мур тут же поспешил принести свои извинения, боясь вызвать гнев этого жуткого мужчины, но тот ничего не ответив, лишь пошел дальше.

К сожалению, даже при всех привилегиях, оказанных Лисцу, поговорить наедине с Фленсиком ему никто не мог позволить. Ведь заключенный под номером восемьсот двадцать три находился под особым вниманием ввиду своих проступков.

Надзиратель с видом еще более бдительным и устрашающим, не отходил от детектива ни на шаг, нависая над ним, словно прилипчивая тень. Он встал подле, чтобы хорошо слышать их разговор и не было ни малейшей надежды, что он отвлечется хотя бы на минуту. Мур же был вынужден говорить украдкой в маленькое окошечко, в которое обычно заключенным, таким как Фленсик – изменникам короны, давали еду. Ведь журналист не имел права покидать камеры, освобожденный от любых работ, он целыми днями умирал от скуки, глядя в потолок и прикидывая какой сегодня день или час.