Все эти подробности суду сообщил бывший ученик Кулакова, который перестал посещать собрания, когда идея о слиянии с Легами приняла масштабы массового помешательства. Но защите показания одного полусвихнувшегося сектанта показались недостаточными. Адвокат Барыгиной напирал на личную неприязнь свидетеля к семейству сбежавшего учителя и требовал подтверждения участия своей подзащитной в общих собраниях и подстрекательствах от более благонадежного человека. Тогда-то в суд и была приглашена Света.

Благовидная госслужащая была как нельзя кстати. Она подтвердила, что видела подсудимую в те дни, когда забирала своего погибшего брата с собраний. И даже убедила суд в том, что будто бы краем уха слышала, как Вера толковала с группкой Кулаковских адептов о Легах.

Дениса покоробила беспринципность его бывшей помощницы. Казалось, Света была готова заложить душу дьяволу, лишь бы упечь за решетку тех, кто, по её мнению, повинен в смерти Витали. «Где была её прыть раньше?» – думал он, слушая срывающийся на визг голос Светы.

Эта сцена напомнила ему разговор с Ольгой, о том, что он затеял своё расследование ради справедливости, которую видел в наказании виновных. Тогда Денис не знал, что на наказание человек обрекает себя сам, как только посчитает, что заслуживает его. Теперь идея возмездия казалась ему бредом, потому как он видел, люди и без того беспрестанно наказывают себя за всё подряд, даже за любовь. Отныне ему казалось более благоразумным проявлять милосердие, ну или хотя бы снисхождение. Но нет, на лицах присяжных и просто вольных слушателей было отвращение или же, вообще, безразличие.

Денис смотрел на маленькую женщину в отутюженном костюме, с идеальными складочками и поражался, откуда взялась вдруг эта холодная надменность, эта отталкивающая напыщенность, этот снобизм и жестокость. Денис ещё не знал, что голодного хищника, пожирающего его бывшую подругу, пробудил именно он. Что именно он стал когда-то тем случайным путником, наткнувшимся на пещеру с драконом. Что именно его запах возбудил зверя.

Трусиха и плакса Света стояла теперь перед всем залом суда и вещала с трибуны о том, как из-за таких вот никчемных и жадных личностей как Барыгина люди лишаются родных.

Казалось, её слова должны были тронуть публику, ведь перед ними стоял человек, утративший двух близких. Но народ зевал и, не стесняясь, залипал в телефонах. А всё от того что в словах Светы не было искренности и боли утраты, лишь злость и обида, обида на весь недолюбивший её мир.

«Вот так, – подумал Денис, – любовь и правит человечеством – тем, кто её принимает, она дает силу, а тех, кто отвергает – убивает». Он размышлял над этим, не зная ещё, что убивает такой выбор не только тех, кто его делает, но и окружающих.