Морвин подхватил меня под локоть в тот момент, когда я чуть было не полетела носом вперед.

— Не важно. Потом — ладно, Ледышка? Я о многом хотел с тобой поговорить… но все оттягивал этот момент. Давай уж после того, как найдем семечко. Это сейчас главная задача.

Я вздохнула.

Кажется, мы уже подбирались к пепелищу — камни попадались все чаще, угольно-черные, а то, что я принимала за грязь, кажется было спрессованным от времени пеплом, который размягчил долгий дождь. Я пыталась почувствовать какое-то родство с этим местом, но ничего не получалось. Оно было грязное, темное, неуютное и неприветливое.

Одна радость — я хотя бы вовремя сбагрила то платье Сол! Понятия не имею, как бы в нем сейчас продиралась здесь. Ох уж эта легкомысленная мадам Лизетт со своими подарками…

Сол.

Я совсем забыла.

Она ведь оставила мне письмо. И оно до сих пор лежит в сумочке, что болтается на моем запястье.

Мысль об этом обожгла мне сердце. Первым порывом было — рассказать скорее Морвину. Но что-то меня остановило, и сколько я ни пыталась, горло не издало ни единого звука. Возможно, потому что мне снова кажется, что он от меня что-то скрывает. Возможно, потому что нежданно и очень-очень больно обрушились на меня воспоминания о том, как я пришла к нему в башню после предыдущего такого «подарочка» Солейн и выяснила, что у него была невеста, о которой он не удосужился мне сказать.

А что теперь? Небо, почему же так больно… она ведь снова подслушала что-то своим пауком. И это явно какая-то серьезная вещь, при помощи которой она надеялась удержать меня от похода на пепелище. Что же это может быть? Что же…

Мучительно захотелось прямо сейчас открыть конверт и прочесть послание. Я мужественно подавила в себе это гадкое желание. Вот пройдем наше последнее испытание, вместе откроем и наверняка окажется, что ничего такого в нем нет, и я просто себя накручиваю. Это же Сол! С нее станется придумать какую-нибудь пакость из вредности…

Но ведь в прошлый раз она не лгала.

Эти мысли обрушились мне на голову с такой же силой, с какой струи дождя принялись вгрызаться в воздушный купол Петтифи поверх нее. Нет, большей! Купол Петтифи еще как-то умудрялся держать оборону. В отличие от.

— Это здесь! — глухо воскликнула королева Николь и остановилась. Все остановились под большим куполом. Дальше мы с Морвином должны были идти одни — под малым.

Ущелье прямо перед нами расширялось, скалы образовывали черное кольцо. И в этом кольце, как в чаше ладоней, покоилось нагромождение обломков — и почти целые каменные глыбы, и те, что уже почти рассыпались в пыль, и провалы переходов, и останки лестниц… Тускло поблескивали в горах мокрого слежавшегося пепла обломки витражей неопределенного цвета.