– А оно не загорится там?

– Что «оно»?

– Ну, реактор?

– Ядерный реактор не взорвется от сигареты, если ты об этом, – с улыбкой ответил он. – В Эшелоне, конечно, металлолом, а не флот, но это было бы слишком… да закрывай, ничего не случится.

– Мне как-то не по себе от этой ситуации…

Адам цокнул, схватил со стены небольшой красный баллончик и распылил содержимое в дыру. Облако пены с шипением исчезло в темноте.

– Все, потушил.

– А провод? – она указала на торчащий из отверстия кабель – его мотки разнесло по всему кораблю.

– Кто из нас тут инженер? – с наигранным возмущением спросил Адам. Он взял девушку за кисть и попытался оттащить от крышки, но только поерзал на месте в смешных позах. – Вот это ты сильная!

– Ем много клетчатки.

Пилот хохотнул.

– Смешно. Мне нравится твой юмор. А теперь серьезно говорю: отпускай чертов люк.

Розали послушалась, и металлическая крышка глухо ударила в кабель. Без какого-либо эффекта – он даже не погнулся.

– Пока люк открыт, идет обратный отсчет, – наконец, пояснил он. – Если через определенное время, которого я не знаю, люк останется открыт, машина заглохнет.

– И зачем это?

– Защита от дурака. Нельзя держать реактор обнаженным слишком долго, чтобы не схлопотать смертельную дозу облучения. К тому же манипуляции на работающей ядерной машине – это верный путь к бессмертию. В памяти потомков.

– В смысле, это может убить?

– Схватываешь на лету… Так, давай-ка я проверю, работает ли у нас навигация и тогда сообщим начальнику, что можно лететь.

Розали поняла, что упустить шанс ни в коем случае нельзя:

– А как вообще работает навигация на корабле?