– Младенец, – весело подтвердил Мэтью.

Я и без шестого чувства знала, что он улыбается.

– Как у тебя прошел день?

– Отлично. Мы усилили безопасность, хотя взлом и не удался. Наши компьютеры тоже пытались взломать, но Мириам уверяет, что ее систему не расколет ни один хакер.

– Когда домой собираешься? – вырвалось у меня. Молчание затягивалось, но я внушала себе, что это связь барахлит.

– Не знаю, – суховато ответил он. – Вернусь, как только смогу.

– С мамой не хочешь поговорить? Я ее позову. – Его холодность меня задела, но я заставила себя говорить спокойно.

– Не надо. Скажи ей только, что в лаборатории и в доме все цело.

Мы распрощались. Грудь стеснило так, что трудно было дышать. Встав и оглянувшись, я увидела в дверях Изабо.

– Мэтью. Говорит, лаборатория и дом не пострадали. Я что-то устала, Изабо, и есть не хочется – пойду лягу, пожалуй.

Было около восьми – вполне уже можно и лечь.

– Да, конечно. – Изабо, сверкнув глазами, отошла в сторону. – Спокойной ночи, Диана.

Глава 25

Глава 25

Пока я говорила по телефону, Марта принесла в кабинет чай с сэндвичами и воду. Дров в камине должно было хватить до утра, свечи лучились золотым светом. В спальне, я знала, тоже тепло и светло, но спать мне пока не хотелось. «Aurora Consurgens» ждала меня на столе Мэтью. Стараясь не смотреть на мерцающие доспехи, я села, включила старомодную настольную лампу времен космической гонки.

«Скажи мне кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой. Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой, как ничто пред Тобою»[46].

Это вновь напомнило мне о Мэтью.

Поняв, что на алхимии сосредоточиться не смогу, я решила составить список вопросов по уже прочитанному тексту – для этого не требовались бумага и ручка.

Стол черного дерева походил на своего хозяина основательностью и серьезностью. По обе стороны – тумбы на круглых ножках с ящиками, вокруг столешницы – резной орнамент с листьями аканта, тюльпанами, свитками и геометрическими фигурами. Не то что мое бедственное рабочее место в Оксфорде, заваленное бумагами и книгами и загроможденное недопитыми чашками: здесь лежали только эдвардианский бювар, разрезной нож в виде меча и стояла лампа. Такая же причудливо-гармоничная смесь старины и современности, как и сам Мэтью.

И никаких канцелярских принадлежностей. Потянув за круглую медную шишечку, я открыла правый верхний ящик стола. Все там было разложено в строгом порядке: отдельно ручки «Монблан», отдельно карандаши «Монблан», отдельно скрепки (по размерам). Я выбрала ручку и попробовала открыть прочие ящики, но все они оказались заперты. Под скрепками ключа не было – я для пущей уверенности их высыпала на стол.