– Я не с Мириам говорю, а с тобой.

– В чем дело, Диана? – Сара, которую обнимал за плечи Маркус, выглядела порядком ошарашенной.

– Мириам думает, что на рисунке изображены мы с Мэтью. А еще там изображена одна из стадий создания философского камня, – осторожно начала я. – На латыни она называется conjunctio, то есть брак. Следующая стадия – это conceptio.

– Conceptio? Это то, о чем я думаю?

– Возможно. По-латыни это «зачатие», – перевел Мэтью.

– В буквальном смысле? – вытаращила глаза Сара, но я уже думала о другом.

– Лист с conceptio тоже удален из книги. Conjunctio у нас, а оно у кого-то другого.

В этот самый момент появилась Мириам с пачкой листков:

– Кому?

Взгляд, который метнул на нее Мэтью, я предпочла бы никогда больше не видеть. Мириам, сделавшись из белой жемчужно-серой, торопливо вручила ему результаты.

– Ты перепутала анализы, Мириам, – тут же заявил он. – Этот мужской.

– Все верно, – сказал Маркус. – Она химера, Мэтью.

– Что такое «химера»? – спросила Эм.

Мифическое чудовище, вспомнила я. Львиные голова и шея, козье туловище, драконий хвост. Я посмотрела – хвоста у меня вроде бы не было.

– Особь, в чьих клетках содержится два или больше генетических профиля. – Мэтью недоверчиво уставился на первую страницу анализа.

– Быть не может. – У меня гулко стукнуло сердце.

– Такое встречается, хоть и редко, – мрачно сказал Мэтью, обняв меня.

– Моя версия – СИБ, – сказала Мириам, не обращая внимания на предостерегающе нахмурившегося Маркуса. – Для анализа взяли ее волосы – их много было на одеяле, которое мы увезли в Олд-Лодж.

– Синдром исчезающего близнеца, – объяснил Маркус. – Скажите, Сара: у Ребекки были проблемы на ранних сроках беременности? Кровотечение, угроза выкидыша?

– Вроде бы нет… Впрочем, они со Стивеном тогда были в Африке. Сюда вернулись уже в конце ее первого триместра.