– Твоя птица посмела мешать моей.

Мэтью направил лошадь к мышатнице, чтобы забрать ее и добычу.

– Она не моя птица, ваше величество.

Шарка приосанилась и распростерла крылья, стараясь выглядеть как можно крупнее и опаснее. Увидев Мэтью, она хрипло запищала. Мэтью пробормотал что-то отдаленно знакомое и очень похожее на любовный комплимент. Шарка перестала надуваться.

– Шарка принадлежит вам, император. И сегодня она доказала, что достойна носить имя великой богемской воительницы, которым ее нарекли.

Мэтью посадил мышатницу себе на руку. Другой приподнял куропатку, показывая придворным. Путы на лапах Шарки раскачивались на ветру, вызывая позвякивание колокольчиков. Мэтью повернулся по кругу, давая всем полюбоваться маленькой охотницей. Придворные не решались высказываться раньше императора и ждали его ответа.

– Значит, та Шарка была воительницей? – спросила я, нарушая этикет.

– Да, моя дорогая жена. Только воевала она не мечом. Настоящая Шарка была невысокого роста и с таким же вспыльчивым характером, как у этой птички. Но она знала: самое могущественное оружие воина находится не в руках, а между ушами.

Мэтью постучал по голове, стараясь, чтобы смысл его слов дошел до каждого. Рудольф смысл понял и явно был удивлен.

– Судя по твоим словам, Шарка очень напоминала женщин Мала Страны, – сухо заметила я. – И как же она воевала своим умом?

Мне ответил не Мэтью. Его опередила незнакомая молодая женщина:

– Шарка помогла уничтожить отряд вражеских солдат.

Женщина бегло говорила на латыни, но с сильным чешским акцентом. Седобородый мужчина – скорее всего, ее отец, – одобрительно посмотрел на нее. Женщина покраснела.

– А как это случилось? – спросила я, заинтересовавшись историей Шарки-воительницы.

– Она притворилась попавшей в беду. Солдаты ее выручили, и тогда Шарка пригласила их отпраздновать свое освобождение обильным возлиянием.

Другая женщина, значительно старше первой, презрительно фыркнула:

– Мужчины постоянно попадаются в эту ловушку.

Ее горбатый нос вполне мог соперничать с клювом Августы.

Я громко рассмеялась. Престарелая аристократка – тоже, удивляясь своей непосредственности.

– Полагаю, ваше величество, женщины не станут обвинять их героиню в коварстве, – сказал Мэтью.