Он осторожно надел колпак на гордую голову Шарки. Потом зубами затянул ремешок и передал птицу егерю. Придворные одобрительно аплодировали.

Мы переместились в домик, стоящий на самом краю замковых владений. Здание было построено в итальянском стиле. Там участников охоты уже ждали вино и закуски. Я бы предпочла прогуляться по императорскому саду, где начинали распускаться нарциссы и тюльпаны. В домик подошли придворные, не участвовавшие в охоте, включая Страду с его вечно кислым лицом, художника Хуфнагеля и мастера математических инструментов Эразма Габермеля. Я поблагодарила его за компендиум.

– Великий пост близится к концу. Самое время устроить весенний праздник и разогнать скуку, – громко произнес какой-то молодой придворный. – Как вы считаете, ваше величество?

– Предлагаешь театр масок? – Рудольф глотнул вина и выразительно посмотрел на меня. – В таком случае там обязательно должны быть Диана и Актеон.

– Эта тема, ваше величество, слишком банальна и весьма английского свойства, – все с той же печалью в голосе заметил Мэтью, и Рудольф вспыхнул. – Пожалуй, стоило бы взять сюжет с Деметрой и Персефоной. Он больше соответствует времени года.

– Или историю Одиссея, – предложил Страда, злобно поглядев на меня. – Фрау Ройдон могла бы сыграть Цирцею и превратить нас в поросят.

– Интересная мысль, Оттавио, – сказал Рудольф, теребя указательным пальцем свою пухлую нижнюю губу. – Пожалуй, я бы не прочь сыграть Одиссея.

«И не мечтай», – мысленно возразила я. Не хватало еще только сцены в спальне, где Одиссей требовал с Цирцеи не лишать его насильно человеческого облика.

– Можно и мне кое-что предложить? – спросила я, стремясь предотвратить беду.

– Конечно-конечно, – великодушно разрешил Рудольф и ободряюще похлопал меня по руке.

– В истории, которую я хотела бы предложить, кому-то нужно будет сыграть роль Зевса – владыки богов, – сказала я, осторожно убирая руку.

– Из меня получился бы вполне правдоподобный Зевс, – с юношеским рвением заявил Рудольф. – А ты сыграешь Каллисто?

Ни в коем случае. Рудольф, силой овладевающий мной и оплодотворяющий меня… такое может присниться лишь в кошмарном сне.

– Нет, ваше величество, – ответила я императору. – Если вы настаиваете на моем участии в представлении, я сыграю богиню луны. – Я замолчала, взяв Мэтью под руку. – А Мэтью, чтобы искупить свое недавнее замечание, сыграет Эндимиона.

– Эндимиона? – переспросил Рудольф, сразу перестав улыбаться.

– Бедняга Рудольф! Его опять обвели вокруг пальца, – шепнул мне Мэтью, затем, нарочито повысив голос, обратился к императору: – Эндимион, ваше величество, – это прекрасный юноша, которого околдовали и погрузили в сон, чтобы сохранить его бессмертие и целомудрие Дианы.