Головной фонарь выхватывает небольшой инверсионный след на дне, ил, оседающий, пробужденный от миллионолетнего сна. Кларк изменяет курс, следуя по нему, и выключает луч. Вокруг нее смыкается тьма. На таком расстоянии фотоны избегают даже глаз рифтеров. Она чувствует, как он кипит впереди. Когда Лени подплывает к нему, вода крутится спиралями невидимой турбулентности. «Кальмар» содрогается, столкнувшись с кулаками Брандера.

– Держи эту хрень подальше отсюда! Ты же знаешь, она ему не нравится!

Она выключает зажигание. Тихий гидравлический визг затихает.

– Извини. Я просто подумала…

– Твою мать, Лен, не ожидал этого от тебя! Ты хочешь его рассердить? Хочешь, чтобы он подлетел в долбаную стратосферу, когда эта штука рванет?

– Извини. – Когда он не отвечает, она добавляет: – Я не думаю, что он здесь. Сонар…

– Сонар ни хера не стоит, если он на дне.

– Майк, ты не найдешь его, копаясь тут в темноте. Так далеко мы полностью слепы.

Волна пистолетных щелчков проносится по ее лицу.

– Для близких расстояний у меня есть вот это, – отвечает машина в горле Брандера.

– Я не думаю, что он здесь, – снова повторяет Кларк. – И даже если он здесь, то вряд ли он позволит тебе подойти близко после…

– Это было давным-давно, – жужжит в ответ тьма. – Только потому что ты до сих пор лелеешь обиды со второго класса…

– Я не это имела в виду. – Она пытается говорить тихо, но вокодер обдирает голос до мягкого скрежета. – Я имела в виду, что прошло столько времени. Он зашел слишком далеко, мы даже на сонаре его больше не видим. Я не уверена, что он подпустит хоть кого-то из нас близко к себе.

– Мы должны попытаться. Мы не можем его тут бросить. Если бы я сумел настроиться на него…

– Он бы не смог настроиться в ответ, – напоминает Кларк. – Он ушел до того, как мы изменились. И ты знаешь об этом!

– Иди на хер! Не в этом смысл!

Но нет, именно в этом, и им обоим это известно. Неожиданно Лени понимает кое-что еще: часть ее наслаждается болью Брандера. Она сражается с ней, старается не обращать внимания на собственное прозрение, потому что единственный способ утаить его от Майка – это скрыть от самой себя. Но Кларк не может.

Нет, не так: она не хочет. Майк Брандер, всем известный борец с извращенцами, самодовольный, самоназначенный мститель за свою поруганную жизнь, наконец-то получает небольшую расплату за то, что сделал с Джерри Фишером.

«Сдавайся, – хочется ей крикнуть. – Джерри умер. Разве ты не настроился на него, когда этот урод Скэнлон держал его в заложниках? Разве не почувствовал, насколько тот стал пустым? Или все это слишком много для тебя, и ты просто смотрел в другую сторону? Ну так вот тебе краткая выжимка, Майки: он больше не человек и не может понять твои топорные жесты искупления.