Кто-то охотится за ними.

Кем бы они ни были, Кларк не может реально обви­нять их. Она умирала бы здесь вместе со всеми осталь­ными, если бы у корпов все получилось. Атлантида была построена только для Движущих и Сотрясающих мир; для элиты такие как Кларк и вся ее компания были просто группой тех, кого двигали и трясли. Вот только Ахилл Дежарден сказал им, где идет вечеринка, чтобы они могли попасть на нее, прежде чем выключат свет.

Так что, если это гнев тех, кого оставили на произвол судьбы, едва ли Кларк может выражать недовольство. Они даже целятся правильно. Бетагемот, в конце-то концов, это ее вина.

Она оглядывается, рассматривая обломки. Кто бы это ни сделал, с Дежарденом им не сравниться. Они не пло­хи, далеко нет; им хватило сообразительности вычислить примерные координаты «Атлантиды». Они основательно перетряхнули Бетагемот, и с получившимся вариантом модифицированный иммунитет обитателей станции ни­чего поделать не мог. Они высеяли Бета-макс в правиль­ной области, и одно это уже могло принести им победу, судя по количеству тел, которое уже набралось, когда «Вакита» отправилась в путь.

Но гнездо они так и не нашли. Пошатались по окрест­ностям, сожгли уединенный аванпост на границе, но сама Атлантида от них скрылась.

А Дежарден — ему потребовалось меньше недели на то, чтобы просеять триста шестьдесят миллионов квадрат­ных километров морского дна и вывести точный набор широты и долготы. Он не только нарисовал мишень, но дернул за необходимые струны, замел следы и помог рифтерам добраться до станции.

«Ахилл, друг мой, — думает Кларк. — Как же нам пригодилась бы сейчас твоя помощь». Но Ахилла нет в живых. Он погиб во время Рио. Статус лучшего пра­вонарушителя УЛН не спасает, когда на голову падает самолет.

Вполне возможно, его убили те же самые люди, ко­торые тут все сожгли.

Лабин идет назад вдоль платформы. Кларк следует за ним. Ветер налетает со всех сторон, холодный и колю­чий; она могла бы поклясться, что он проникает даже сквозь гидрокостюм, хотя, наверное, у Лени всего лишь разыгралось воображение. Где-то рядом случайно образо­вавшийся туннель из труб и листов обшивки под ветром стонет так, словно внутри спрятались привидения.

— А какой сейчас месяц? — спрашивает она, стараясь перекричать шум ветра.

— Июнь, — отвечает Лабин, направляясь к вертолет­ной площадке.

Кажется, сейчас намного холоднее, чем должно быть в это время. Может, после того как Гольфстрим прекратил свое существование, такая погода теперь сходит за теп­лую. Кларк никак не могла толком понять этот парадокс: как глобальное потепление может превратить Восточную Европу в Сибирь...