— Конечно! — воскликнула она. — Смотри, сколько красавиц, любящих и верных, идёт за тобой! Это ли не награда?

Я против воли улыбнулся.

— Ты был героем ещё тогда, — сжала она подол своего платья. — Я видела тебя ТАМ. Читала про тебя. Ты был героем — нечастным, ненужным, бессмысленным героем — ты помогал всем, кому мог, ты выслушивал горести и беды, и протягивал руку каждому. Ты открыл своё сердце для боли задолго до меня.

— Я знаю…

— Но они не считали тебя героем! — с болью воскликнула она. — А я — считаю!

И я наклонил голову.

— Что ж, Богиня…

По её щекам лились слёзы.

— Куда я денусь с подводной лодки, — улыбнулся я. — Герой — это навроде должности. Раз уж меня назначили…

Она шмыгнула носом и рассмеялась.

— Да, ты прав.

Алинда вытащила из воздуха батистовый платочек и высморкалась в него.

— А чего хочешь ты, если не хочешь быть героем?

— Как сказал будущий солист Биттлз, когда ему задали написать тему школьного сочинения: "Кем вы хотите стать, когда вырастете?". Он написал: "Я хочу быть счастливым". Ему сказали: "Вы не поняли тему сочинения". А он ответил: "Вы не поняли жизнь".

Алинда улыбнулась:

— Вот только… поправь меня, если я не права: для счастья разных людей нужно разное: для Конан Дойля — борьба за права людей в Конго, для кого-то пачка попкорна…

— Права, — вздохнул я. — Поэтому я и иду.

— Знаешь, — сказала она. — А ведь мы впервые по-настоящему поговорили. Раньше — это была игра. Но теперь — реальность. И мы знаем, что будет — если проиграть.