— Да, Саш. Твоё тело ещё дышит. Если ты сейчас вернешься, у тебя останется 20 %-тный шанс на успешную реабилитацию. 80 % на то, что ты останешься в коме. Но путь ещё открыт.

Вот оно, значит, как…

— А сколько в Алинде людей?

— Немногим больше 10 тысяч. Они превратились в низкоуровневых зомби-нубов, оказались заперты в случайных локациях, или же, если успели сохраниться, рождаются и умирают, рождаются и умирают — десятки, сотни, тысячи раз, если их привязки установлены в местах господства монстров.

— Вот как… а что с НПС?

— Им также больно, как и обычным людям.

— Понимаю.

У неё вдруг вырвался судорожный всхлип.

— Я не имею… Не имею права тебя ни о чём просить, но… Алинда умирает. Я умираю. Всё то, что ты любишь, и надеюсь, будешь любить во мне, кричит, стонет от боли и рассыпается.

Её плечи поникли.

— Неужели ты дашь мне умереть?

Трещины в куполе звенели и углублялись. На моих глазах огромный кусок откололся о небесное тверди и упал вниз. Со звоном рассыпался на радужные осколки. Плечи Богини дрожали.

Я грустно улыбнулся.

— Я пойду, — пообещал ей я. — Немного поною, поговорю — и пойду. Просто, пожалуйста, послушай меня — ладно?

И она крепко сжала мою руку.

— Ладно.