При этом по лицу странного визитера даже не было заметно, что он прикладывает физические усилия. Похоже, самое сложное для него сейчас — это сохранять спокойствие.

— Пожалуйста… — прошипел Эрик, стиснув зубы. — Я просто хочу увидеть её.

— У меня приказ… — все еще пытаясь перебороть его, прорычал охранник.

Из-за угла выскочили еще двое, выхватывая пистолеты. Почти одновременно с этим открылись двери квартиры, и на пороге возник еще один. Все похожи друг на друга, как братья — не только костюмами и прическами, но даже чертами лица.

— Стойте! Да прекратите вы!

С трудом отпихнув в сторону охранника, в коридор выскочил Макс, взъерошенный и возбужденный еще сильнее, чем обычно.

— Она очнулась! Эрик, она очнулась! Да пропустите вы его, черт бы вас побрал!

Тот тип, что вышел из квартиры — очевидно, старший в отряде — после долгой паузы все же кивнул своим подчиненным и пропустил Эрика в квартиру. Тот ринулся внутрь, но почти сразу же будто наткнулся на невидимую преграду. Шаги его стали медленными и неуверенными. А в комнату девушки он и вовсе вошел тихо, будто крался.

Макс суетился рядом с ним, что-то сбивчиво рассказывая. В комнате Ники было полно народу. Часть из них — медики, судя по белым халатам. Но все эти детали смазывались для Эрика в сплошную мутную полосу. Он шагал вперед, сфокусировавшись на одном.

На хрупкой темноволосой девушке, лежащей в постели. Над головой ее, будто нимб, светилось кольцо Эйдос-модема.

Он не видел ее уже несколько дней, и за это время Ника еще больше похудела и осунулась. Под глазами залегли темные круги, больше похожие на синяки, губы были бледными и потрескавшимися, волосы, кажется, тоже потускнели. Лишь сами глаза оставались прежними — большие, ясные, будто бы светятся изнутри.

Макс подбежал к кровати, поглаживал сестру по волосам, что-то спрашивал её, попутно отбиваясь от врачей. Эрику же каждый новый шаг давался с все большим трудом. Он будто брел по грудь в воде, преодолевая сильное течение.

И, наконец, поймал ее взгляд. Сердце его сжалось и, кажется, на какое-то время вообще перестало биться. Потому что во взгляде в этом он не увидел ничего. Ни радости, ни удивления. Ни даже узнавания.

— Ника, ты слышишь меня? — не унимался Макс. — Как ты себя чувствуешь?

Девушка облизнула пересохшие губы, обвела комнату затуманившимся взглядом. И, наконец, произнесла первое слово — тихо, почти шепотом:

— Макс…

— Да, да, сестренка, это я! Господи, ты бы знала, как ты нас всех перепугала! А это Эрик. Помнишь Эрика?

Ника медленно повернула голову и прищурилась, будто пытаясь разглядеть гостя получше, хотя он стоял буквально в шаге от кровати.