— Ты кто такой?
На плечо Гюнтера легла тяжелая ладонь.
Вопрос был задан на местном языке, которого Гюнтер не понимал. Но чувственная аура, окружавшая вопрос плотным грозовым облаком, не оставляла сомнений в его прямом содержании. Стражник недоумевал. Кажется, стражник даже выругался. Точно, выругался. Вращая глазами, вылезшими из орбит, бедняга судорожно, рискуя обширным ишемическим инсультом, пытался вспомнить: «О Творец! Что же делает в трапезной зале этот — козлоногий, рогатый?! Гуль? Человек? Колдун?! Кажется, он был здесь раньше. Не был? Вошел? Стоял? Вылез из кувшина? Был призван? Явился своей волей?! Был, потом не был, потом снова был?! Стал?! Восстал?! Господь, милостивый и милосердный, не рожавший и не рожденный, и нет тебе равного ни одного! Вразуми раба своего, наставь на путь истины!»
У стражника закипали мозги.
Это был самый сообразительный стражник. Скорость его реакций превосходила скорость реакций остальных головорезов почти вдвое. Если он и не получил еще чин начальника палатки, шапку из черного войлока, расшитого серебром, и одежду из узорчатой ткани, так только потому, что думал перед тем, как делать, и не наоборот.
— Да кто же ты, сын козла?!