— Понос? Расстройство желудка?
— Исключено. Оно восстанавливает силы.
Регина сделала упор на слово «наши». Мясо флуктуаций восстанавливает силы менталов? Вот уж воистину: Шадруван — планета чудес!
Век бы ее не видеть...
* * *
Прежде чем отправиться в медблок, шах призвал пред высочайшие очи хайль-баши Абд-аль-Ваккаса с младшими офицерами.
— Защищать посольство! — объявил он. — От любых посягательств! Пока колдуны будут исцелять наши раны, воля посла Зоммерфельда — наша воля! Его слова — слова царя царей. Выполнять!
Воины простерлись ниц — обычная реакция на шахские капризы, — и Гюнтер повел марионетку в медблок. Уходя, он слышал, как воспрявший Николас Зоммерфельд отдает распоряжения на языке, которого Гюнтер не знал.
При виде нового пациента врач побледнел как мел и — о да! — рухнул ничком.
— Подъем, — сказал ему Гюнтер своим собственным голосом. — Он в медицинской коме. Я контролирую моторику. Куда его положить?
— Что? Что с ним?!
Врач с неподдельным ужасом глядел на козлорогого кавалера Сандерсона. Жуткое лицо царя царей не вызывало у врача таких острых эмоций.
— Ожог расплавленной сталью. Окончательный диагноз за вами! — не сдержавшись, рявкнул Гюнтер. — Кто тут врач, вы или я?!
— Вы, — честно ответил врач. — Если по мозгам, то вы.
Судя по всему, врач просился в пациенты.
— Ну да, и я тоже. Короче, делайте все, что в ваших силах. Как там мой сын?
— Спит.
— Вот пусть и этот спит. Не волнуйтесь: он пробудет без сознания минимум сутки. Действуйте! Вас ждут еще раненые.
Насчет «не волнуйтесь» Гюнтер, конечно, загнул. Врач был на грани истерики, но приводить его в норму — нет, на это у кавалера Сандерсона не осталось никаких сил, ни телесных, ни душевных. Уложив Шехизара на манипуляционную кушетку, он разорвал ментальный контакт, сбросив с себя непосильную ношу, и обернулся к Натху. Мальчик по-прежнему лежал на полу, на матрасе, вернее, на двух матрасах. Под голову ему подсунули диванную подушку. У импровизированного изголовья в позе лотоса сидел невозмутимый Горакша-натх.