Вспоминать было приятней, чем думалось маэстро поначалу.

— Мы вышибли сонтийцев из ворот. Я дрался шпагой капитана Ленуареса. После боя он пришел ко мне в палатку. Предложил решить спор полюбовно, как ведется у настоящих мужчин.

— Дуэль?

— Новая рапира за счет Ленуареса. Мешочек с дюжиной золотых эскудо. И мое обещание держать язык на привязи. За героический штурм Бравильянки капитан удостоился похвалы маршала Эль-Бьерзо. Это у трубачей нет карьеры без зубов. У капитанов очень даже есть…

— Значит, осада Сонти. Это два.

— Дуэль с покойным сеньором Бреши́. Я был молод и неопытен. Бреши подловил меня на выпаде и сломал острие моей рапиры, застрявшее в кольцах гарды рапиры Бреши. К счастью, это не лишило меня возможности рубить. Сломанным острием я вспорол сеньору Бреши щеку — и, возвращая рапиру, рассек ему яремную жилу.

— Три.

— Четыре и пять. Я не хочу рассказывать об этих случаях.

Мотосани свернули в лес. Дорога путалась в соснах, огибала подлесок, сверкающей лентой ныряла в распадок. Судя по состоянию дороги, пользовались ею довольно часто. Дон Фернан поднял «Кримильдо» над верхушками деревьев. Стая ворон снялась с ветвей и, заполошно крича, летела за машиной, пока не отстала.

— Не надо, — согласился дон Фернан. — Пять, так пять. И всякий раз вы меняли клинок на точно такой же? Вес, длина, упругость? Не отвечайте, я сам вижу, что да.

— Я привык к такому.

Разговор начал раздражать Диего. Но у него не было выбора. Он хорошо помнил, что рапира, оставленная им накануне отлета в Бухте Прощания, сейчас хранится в Эскалоне, в доме Фернана де Кастельбро. Дон Фернан сам сказал ему об этом. Маэстро злился, выстраивал довод за доводом, и все равно — чувствовал себя изменником, бесчестным подлецом.

— Наверняка вы меняли рукоять. Чашку, дуги… И всегда одинаковые. Я прав?

— Не ваше дело.

— Разумеется, прав. Вы однолюб. Честный, верный, суровый Диего Пераль. Прямолинейный, как его рапира. Не обижайтесь, это комплимент. Или, если угодно, соболезнование. Вы уже поняли, что я фехтую тяжелым клинком быстрее, чем вы?

— Я над этим работаю, — сухо ответил маэстро.

— А что мешает вам взять другую рапиру? Полегче, а? Хорошо, эта рапира волшебная, она нашептывает вам чужие секреты. Но для поединка со мной вы же можете поступиться волшебством ради пользы? Мы сразу сравняемся в скорости, тут у меня сомнений нет. Неужели вы не сумеете компенсировать лишнюю тяжесть моего клинка мастерством вашего?

— Пожалуй, сумею.

Раздражение, упав в тигель алхимика, переплавилось в интерес.

— Вы видите какие-то особые выгоды для меня?