– Вот ещё, переводить хорошее дерево на озябшую чепуху.

Я поёжился. Начал робко:

– Неужели нет никакого способа…

Айк дал мне знак молчать.

Вернулся Уле, поставил на стол передо мной стакан крепкого красного. Айк кивнул: пей, мол, немочь фарбричная. Красный цвет я не особо любил, но перебирать харчами в моём положении – последнее дело. Я выпил.

Красный обжёг горло, я закашлялся и захрипел:

– Изверги…

– Ты смотри, фынь тебе в дышло, сразу на человека стал похож! – восхитился Уле. – Да, Айк, ты у нас голова!

– Эй, я понял! – закричал я. – Каждое слово!

Айк обрадовался:

– Видишь! Ты проспорил, Уле: заставлять не пришлось. Сам выпил! Я уж и не надеялся, что выпадет случай проверить. Есть всё-таки у них какое-то соображение.

– Какое там соображение. Рефлекс…

Уле всегда был скептиком, но Айк его не слушал. Повернулся ко мне, сказал ласково:

– Рассказывай, чухонец. Что ты за тварь и зачем беспокоишь честных людей.

Canon per tonos

Canon per tonos

Мы шли слишком медленно. Я то и дело поглядывал на небо – скоро ли рассвет.

– Отчего бы тебе не полететь, дружище? – удивлялся Айк. – Ты же тень.

Полететь! Я не мог даже бежать. Законы нашего мира жестоки к теням: чем сильнее ты хочешь куда-то попасть, тем сложнее даются движения. Воздух становится густым, встречный ветер крепчает, и силы покидают тебя.

Уле никак не мог успокоиться.