– Не важно. Мой ответ «да».

– Но что, если я спрошу, с кем бы ты предпочла сразиться, с мышью размером с лошадь, или с пятидесятью лошадьми размером с мышь?

– Ты не собирался этого спрашивать.

– А что, если я скажу, что у меня ужасное, всепоглощающее – патологическое – желание петь оперетты? Все время.

– Тогда я научусь играть на фортепиано.

– Что, если я скажу, что мне нужно кое в чем признаться? Я все заказываю из «Лизард Кинг».

– Мы справимся с этим вместе, Том. Ну говори уже. Что может случиться еще хуже?

– Еще хуже? Еще хуже будет, если ты скажешь: «нет». Что, если я скажу, Джен, что я никчемный писатель, мои романы – отстой, и я понятия не имею – в буквальном смысле, не имею понятия – что делать до конца жизни? Хотя знаю, с кем хочу провести это время.

– Тогда я скажу, что никто не идеален, Том. Наверное, мы что-нибудь придумаем.

Немногим позже, после того как мы «придумали, чем отпугнуть диких животных» – Виктор не проявила ни капли интереса, в основном она просто сидела на своем пеньке и спала, – Том повернулся ко мне.

– Джен.

– Да?

– Ты…

– Я уже говорила тебе. Да.

– Думаю, в этот раз я должен произнести это вслух.

– Хорошо.

Наступает долгая пауза. Я отдаю себе полный отчет в том, что живу на планете уже почти тридцать пять лет, и еще никто не произносил мне тех слов, которые я сейчас услышу. В его глазах появился блеск.

– Джен, как думаешь… как думаешь, в этот раз было так же хорошо, как и тогда у Гасседжа Сейнт Майкл?

– Да, Том. Да.