– Зачем же тогда? – не понял Трап.

– Чтобы знать, – вдруг разом постарел Будалла. – Надо знать. Ты не знаешь. Тебе повезло.

– А может и не повезло, – буркнула Шака. – Ты не знаешь, что такое полное, абсолютное счастье. Без толики опьянения. Ясное счастье. Не знаешь, что такое сила и легкость. Ощущение, так сказать, полноты бытия. Не знаешь. И не узнаешь никогда.

– Нет, ну если Кафша пустит его в душ… – пробормотал Динак.

– Даже если и пустит, – отчеканила Шака.

– Так вы нацелились на наркотик? – разочарованно вымолвил Трап. – Хотите вырвать немного абсолютного счастья перед смертью? Не поможет. Это жажда неутолима. Даже те, кто умудряются ограничивать себя, погибают от тоски. Травят себя антидепрессантами. Некоторые богачи были уверены, что если принимать дурь каждый день, то счастье не кончится. Только порцию, оказывается, нужно удваивать каждый раз. Действие дури при этом все равно сокращается тоже в два раза. Но самое главное в другом. Абсолютное счастье можно испытать только раз – при первом приеме. Все, что будет потом, только ясное воспоминание и жгучая тоска. Понятно?

– Куда уж понятнее, – закивал Будалла. – Теоретизируешь? У тебя же аллергия!

– Да что бы у меня ни было! – повысил голос Трап. – Ясность нужна!

– А бывает ли она, ясность? – спросил Будалла.

– Мы не за дозой, – сказала Шака, и Трап тут же разглядел и паутину у нее под глазами, и морщины на лбу. – Ты еще не понял? Мы против дури. Все остальное – пыль. Мы против дури. Понял?

– На балкере нету дури, – убежденно отчеканил Трап. – Я говорил с таможенниками, с верными ребятами. И с не очень верными. С теми, кто с потрохами продался бы Армику, но не покупает он никого. Значит, дури на балкере нет! Да я скорее поверю, что она прилетает на Токе в виде метеоритов! Да и самого Армика в Порту уже пару недель нет! Шлепните меня прямо здесь, если я хоть что-то понимаю!

– Приготовиться! Стартуем, – скомандовала Кафша и добавила через секунду. – Живы будем, обязательно шлепнем тебя, парень. Осталось только определиться, по какому месту.

– Можно я это сделаю? – без тени улыбки предложил Будалла. – Мне кажется, что тебя в детстве мало шлепали, Трап. Я бы восполнил.

Ему и в самом деле почти не доставалось. Может быть, если бы отец, мать или воспитатели практиковали телесные наказания, Трап вырос бы другим человеком? И жизнь его сложилась бы иначе? Не вышло бы так, что все, недополученное в детстве, он огребет в самом начале самостоятельной жизни? Хотя, кто мог упрекнуть его в отсутствии терпения? В той же пилотской школе он долго не обращал никакого внимания на насмешки, сломал нос обидчику только после пренебрежительного толчка в спину. Уже после первой стычки он начал бить в ответ и на дерзкие, неуважительные слова. А однажды, когда украсил фингалами физиономию конвейерного контролера, вздумавшего проучить зазевавшегося рабочего обрезком пластикового троса, встретился с одним из служек Армика. Тот с сомнением оглядел худощавое тело будущего скребка и сказал, что старший скребков восточного терминала приглашает юного драчуна поучаствовать в трюмных боях. На разогреве.