— Пока не похоронены Антонио и Франческа с Иоландой — не надо.

Портофино молча кивнул.

В коридоре промелькнула серая тень, и на свет вышел Дженнаро Альбани, вернувшийся из паломничества, куда сопровождал герцогинь. Он был мрачен, вокруг глаз его залегли тени, Ринуччо ссутулился и шаркал ногами по плитам пола. Его ждали в Урбино горькие новости — о новых убийствах, о брате и несчастном Флавио, о гибели Антонио, с которым он был в приятельских отношениях.

— Господи, как я молился там о всеобщем покое, о мире, о том, чтобы сгинули страшные искусы этих бесовских времен, чтобы души успокоились, и милость Господа была бы со всеми нами… всё напрасно.

Аурелиано любил Дженнаро, и только вздохнул при виде его убитого лица. Грациано Грандони тоже не нашел, чем утешить Альбани, но спросил:

— Кто, по-вашему, творит это, Дженнаро?

Тот оглядел шута и инквизитора мрачным взглядом.

— Бесы… бесы в образе человеческом.

В эту минуту парадные двери распахнулись, приём закончился, и у входа показались статс-дамы и фрейлины. Камилла увидела мужа и вспыхнула. Глаза Чумы потеплели, и губы его тронула нежная улыбка. Вот она — цена его свободы… ну и Бог с ней, со свободой.

Ночью супруг удивил Камиллу. Грациано нежно гладил её по волосам, но смотрел на стену — пустым, остановившимся взглядом. Поднимая глаза на мужа, она видела, что душа его далеко. Сердце её сжалось.

— Что с тобой, Грациано? — Камилла трепещущими руками обняла его.

Она поймала его душу и душа, усладившись её красотой, вздыбила его плоть. Грациано взял её, понимая, что всё ещё причиняет ей боль, но она безропотно терпела её — лишь бы он смотрел на неё своими горящими глазами, лишь бы обжигал дыханием и давил своей тяжестью — лишь бы любил. Она жила теперь от одного его взгляда до другого. Он вторгался в её лоно, гладил и любовался ею, наконец, прижал к себе, убаюкивая. Камилла чуть отстранилась, снова ловя взгляд Грациано — но он снова был обращен в стену.

— О чём ты думаешь? — она старалась, чтобы в голосе не проступили нотки боли. Сердце её снова болезненно сжалось.

Теперь Грациано смотрел на неё точно в полусне.

— Вчера я понял… — он умолк.

Камилла затрепетала. Понял… что? Что не любит её? Что она не нужна ему? Что понял? Её хватило только на один вопрос.

— Что? — её шепот был еле слышен.

Грациано досадливо покачал головой.

— Ушло. Я под утро смотрел на тебя, и подумал о чём-то, что подсказало мне…. что-то важное. Теперь, как хвост угря, выскользнуло…

— Но… ты думал обо мне? Что ты думал?