Песте перебрался на кровать к супруге. Ладзаро же, заметив Камиллу, ещё больше насупился.

— Я что-то не понимаю. Причём тут покупка дома Черубиной? И Белончини причём?

Шут снизошел к его непониманию и растолковал то, что понял. Альмереджи бросил на шута мрачный взгляд.

— Не слабо. И Пасарди, по-твоему, соучастник? Или он не причём? — Песте в ответ только пожал плечами, Альмереджи задумался. — Белончини о том, что хочет что-то за городом купить, мне не говорил, — Ладзаро по-прежнему хмурился, — но он приглашал Альбани осенью не то в Пьяндимелето, не то во Фронтино. Говорил о каком-то винограднике… И Витино приглашал.

Д'Альвелла блеснул глазами.

— Так… очень хорошо. С Фаттинанти и Комини мы и сами разобрались, а вот дальше — туман. Франческа Бартолини. Деньги у неё были?

— У неё вилла за городом, запущенная, правда. Но ничего она покупать не собиралась, — Альмереджи был твёрд. — Но постой, а как это всплыло, насчёт покупки?

— Мессир Песте, женившись, в брачную ночь мозгами шевелить начал, — усмехнулся Тристано, — и сопоставил записку Комини банкиру с покупкой Фаттинанти… и предложением банкира ему самому.

Альмереджи бросил ироничный взгляд на шута.

— У этих гаеров всё не как у людей. Нормальные мужики в брачную ночь мозгами не шевелят, а этот… Подумать только…Постой, так ты… женился? — оторопел лесничий.

Песте в ответ скривил рожу, но без злости, походя обозвав Альмереджи прохвостом, но факт своего брака подтвердил.

Портофино начал проникаться найденной версией.

— А ведь Бартолини и не отравлена. Её — первую — зарезали. Не удивлюсь, если она… дурость дуростью, но догадаться о чём-то могла. А может, сама Черубина ей что-то сказала, например, что деньги взяла на покупку виллы, а купить решила у кого-то из придворных, а та потом вспомнила, да неосмотрительно к убийце с вопросом и подкатила. Тот ей дагу в сердце и воткнул. И, заметьте, в коридоре у фрейлин… А Тассони… Девица тоже чего-то понять могла… Рядом сновала.

— Могла, — тихо пробормотала Камилла.

— Граф, супруга сказала мне, что вам было новое видение? — осторожно поинтересовался Грациано.

К Альдобрандо резко развернулся Портофино.

— Вот как? — Глаза инквизитора вспыхнули. — Что вы видели?

Даноли тяжело вздохнул. Ему было отрадно, что хоть кто-то не считает его безумцем и относится к его видениям со вниманием и доверием, но все равно было стыдно за свою слабость.

— Я видел… бесов. Они наполняли бокалы какой-то зеленой жидкостью и шипели «Сила злодейки, яд злодейки…» Я понимаю, — пробормотал он, ловя взгляд д'Альвеллы, — несчастная Иоланда убита мужчиной. Но я же просто болен… Это видения, творя пагубное брожение в мозгу, порождают эти путанные обрывочные образы… — Он бросил на Портофино виноватый взгляд.