Сигруд набивает свою трубку, и губы его изгибаются в еле заметной улыбке.

— Ты же сама говорила, — произносит он, откидываясь в кресле и поправляя перевязь. — Достаточно одного толчка.

* * *

^— Ну и как я? — спрашивает Мулагеш.

— На д-двадцатилетнюю не т-тянете, — отвечает Рада, перебирая в ящике мази и бальзамы. — П-поэтому я бы предложила не в-вести себя больше как юная сорвиголова.

— Просто обстоятельства так сложились…

Рада кидает в приготовленную для Мулагеш коробку тюбики с каким-то серо-белым и крайне неприятным на вид снадобьем. Мулагеш слышит, как Сигруд и Сигню разговаривают в другой комнате, тихими голосами обсуждая Сигрудово громадье планов.

— Т-тогда я п-предложила бы не попадать б-более в такие обстоятельства.

— Бисвал вернется и обнаружит, что ЮДК отстраивает город, находящийся в его юрисдикции. Что вы тогда будете делать, госпожа губернатор полиса?

В ответ на это пышное титулование Рада сардонически улыбается.

— У м-меня в этой п-пьесе роли нет, — говорит она. — По б-большей части я лишь разгребаю п-последствия чьих-то действий. Так что я п-продолжу заниматься ранеными. С-скоро п-привезут новых. Много людей оказалось п-под завалами, кто-то из с-собственного дома не может выбраться…

— Это мне знакомо, да.

— Мне т-тоже, — говорит Рада. Потом она поникает и вздыхает: — В-вам п-приходилось с-слышать о святом П-петренко?

— Боюсь, что нет.

— Это в-вуртьястанский с-святой. Интересный человек — по к-крайней мере, для меня. Он был п-полной п-противоположностью Жургута. Тот отличался к-крайней агрессивностью — д-думаю, что вы это испытали на собственном опыте, — а П-петренко был… пассивен.

— Пассивный воин? Такое бывает?

— Да. Он п-проповедовал, что тот, кто ж-желает жить п-полной жизнью, должен считать с-себя м-мертвым. К-каждое утро, п-просыпаясь, нужно примиряться со с-смертью, п-принимать то, что она неизбежна. — Голос ее постепенно набирает силу. — Он сказал: «Время — это река, а мы лишь травинки, плывущие по ее волнам. Бояться конца реки — все равно что бояться плыть по ее волнам. И хотя мы можем обратить наш взгляд в будущее и увидеть бессчетное количество развилок, — оборачиваясь назад, мы видим, что наша жизнь сложилась единственным возможным для нас образом. Другого нам дано не было. Спорить с судьбой — все равно что спорить с рекой».

— Почему вы сейчас об этом заговорили?

Рада резко захлопывает шкаф.

— Прошлой ночью и этим утром у меня на операционном столе умерло несколько человек. И сегодня тоже умрет. Среди них также будут дети. Другого не дано. Я проснулась с этим знанием. И я примирилась с ним. Так же как я примирилась с сознанием того, что скоро начнется война.