— Потому что они не знали, что с ней случилось. Возможно, они думали…

— Думали, что ее убил кто-то из нас, кто-то из наших солдат. — В голосе Бисвала слышится неподдельная горечь: — Как же плохо о нас думает наша премьер-министр. Она считает нас бандитами и головорезами.

— Она не знала, что тут произошло. И подумала, что лучше действовать с осторожностью, чтобы…

— О да, конечно, она так думала! Как же я устал от этого! От этих уговоров: действовать надо с осторожностью! — рычит Бисвал. — Надо отступать, держаться, миротворствовать и увещевать! Как же я устал выслушивать, что, мол, сейчас не война! Да любой человек, у которого глаза есть, прекрасно видит, что эти люди не пойдут на сотрудничество! И никогда не цивилизуются! Они относятся к нам как к врагам! А с теми, кто нас считает врагами, нужно и обращаться соответственно!

— Что ты хочешь этим сказать, Бисвал? — спрашивает Мулагеш.

Бисвал выпрямляется во весь свой немалый рост.

— Я хочу сказать, что в свете происходящего я иначе интерпретирую свои приказы! — говорит он. — Я буду защищать гавань. Я умиротворю горные племена. И я сделаю это, беспощадно преследуя тех, кто осмелился напасть на нас. Я их уничтожу. А вместе с ними — тех, кто их укрывал.

Мулагеш в изумлении смотрит на него:

— Ты хочешь вторгнуться на территорию этих сраных горцев?

— Я хочу сказать, что форт Тинадеши, а также остальные вуртьястанские крепости с нашим гарнизоном перейдут в полноразмерное контрнаступление с целью полного уничтожения противника.

^— И что, просто посмотришь сквозь пальцы на то, что этот демонов святой появился в городе, а не в крепости? На то, что он убил десятки, если не сотни людей? — в ярости спрашивает Мулагеш.

— О, я уведомил министерство, — отвечает Бисвал. — Я отправил им депешу. Они пришлют сюда агентов, без сомнения, и я позволю им разобраться с произошедшим. Это в их юрисдикции. А в моей — преследовать мятежников, пока все они не будут перебиты. У каждого из нас свои цели, не правда ли, Турин?

Он идет к двери и кладет ладонь на ручку. Перед тем как он открывает дверь, Мулагеш говорит:

— Это плохой план, Бисвал. Они знают местность, и у них было время подготовиться. Потери будут огромными.

Он оборачивается к ней. В глазах его — ледяное презрение.

— Ты сомневаешься в моих солдатах?

— Генерал Бисвал, я сомневаюсь, что это станет вторым Желтым походом, — говорит она. — Времена другие.

Он смотрит на нее еще несколько мгновений. Потом говорит.

— Турин, ты трус. Ты ушла из армии, потому что была не готова брать на себя ответственность, не готова стать командиром. Вместо этого наша мягкотелая премьер-министр превратила тебя в малодушную шпионку. Возможно, ты со времени Мирградской битвы позабыла, что вот так, — и он указывает на тело Надар, — выглядит настоящий бой. Или, что тоже возможно, ты была слишком занята выслушиванием похвал своей храбрости и так и не собралась вернуться на передовую.