— Погоди, — мотнула она головой. — Стой пока там. Скажи, ты Тёму не видел? Тёму Борисова.
— Разве я с этого не начал? — явно удивился такому вопросу Герман. — Это же он превратился в монстра! Борисов. Из кабины выбрался почти человеком — разве что хвост сзади торчал, а когда над тобой нагнулся — так сразу начал… меняться. Крылья за спиной появились и все такое… Хотя нет, вру, — торопливо поправился юноша. — Крылья появились уже после того, как я его в первый раз копьем проткнул. Сначала только хвост был!
Хвост. И временная потеря памяти: была в кабине — и сразу же оказалась снаружи. Одно к одному, это…
Пальцы Насти сами собой разжались, и мушкетон выпал из ее рук.
— Подойди сюда! — резко потребовала у Германа. — Ну? Быстро! Посмотри: у меня есть что-нибудь на шее? — задрала она голову.
Немало удивленный столь стремительной переменой в настроении его собеседницы, юноша подбежал к ней, наклонившись, присмотрелся:
— Да, вроде, нет ничего… Так, черточка розовая. Будто царапина. Нет, не царапина: буквально, на глазах исчезает…
— Исчезает? — тяжело опершись на юношу — тот заботливо подставил свою руку — Настя поднялась на ноги. Перед глазами у нее все плыло, в ушах гремели предсмертные вопли бьющейся в агонии Марины. — Мне нужно в медотсек! — выговорила она, с трудом ворочая языком в пересохшем рту. — Срочно!
Излечим ли укус трутня — все-таки, это вам не с лестницы упасть? Ответа на этот вопрос она не знала, но, пока надежда оставалась, сдаваться не собиралась.
— Я не умею управлять этой штукой, — растерянно кивнул Герман на вездеход.
— Я умею, — заявила Настя, выпустив руку юноши и двинувшись в обход шестиколесной машины. — Садись, поехали! — последние слова она произнесла уже из кабины, с водительского сиденья. — Живо! Да, паралиатор подбери! — вспомнила она об оброненном оружии.
Подстегнутый ее хриплым окриком, Герман подхватил с травы мушкетон пулей, влетел внутрь, и еще прежде, чем хлопнула закрываемая им дверца, девушка рванула вездеход с места.
Эпилог
Эпилог
Трутня терзала неистовая боль, и виновником этой боли был человек по имени Герман.
Первый пропущенный удар привел лишь к потере концентрации и утрате контроля над личиной, а вот второй, не замедливший последовать за первым, грубо порушил системные связи организма, запустив стихийный процесс окукливания — болезненный для любого, но для трутня — в особенности. Нижайший из страты переживает этот этап с радостью и надеждой, ибо успешное его завершение означает переход в новую касту, но трутни вне каст, для них тугой кокон, безжалостно выжимающий из заточенного в него прежнюю жизнь, сулит не возвышение, а откат назад, в начало вечного цикла.