В Термонде мы бы сначала услышали два предупредительных сигнала, а секундой позже из громкоговорителей лагеря вырвался бы этот звук. Не так-то просто его описать: визг помех, нарастая, становится словно тонкое сверхпрочное сверло, способное пробить самую толстую часть черепа. Шум проходит сквозь нас, словно электрический ток, заставляя мышцы судорожно сокращаться, дергаться и гудеть от боли. Голова бьется о землю в попытке проникнуть под ее толщу, будто в надежное укрытие. Если мне повезет, я сумею остаться в сознании.

Мне не повезло. Я почувствовала, что исчезаю, проваливаюсь обратно в темень коридора, не в силах пошевелить притиснутыми к груди руками, мои скрюченные ноги прижались к животу. Увидев, что моих сил не хватит даже на то, чтобы поднять голову, Джарвин выключил прибор. Я то всплывала, то снова уходила на глубину, в ушах звенело. Чернота коридора поглотила меня, оставив на поверхности одну голову.

Когда я пришла в себя, кто-то сжимал мою руку. Я слышала голос Джарвина только потому, что теперь он кричал:

– Врубите долбаный свет! Да плевать мне, как вы это сделаете, – включите его, черт побери! Что-то происходит. Кто-нибудь может просто врубить этот долбаный свет?

Ему ответил голос с теплым южным акцентом:

– Конечно, братишка. Я тебе подсвечу.

Раздался щелчок, всего один, и в темноте вспыхнуло крошечное пламя, освещая разъяренное лицо Коула Стюарта.

Сначала я подумала, что он чиркнул спичкой, но огонь расцвел на кончиках его пальцев и поглотил руку, метнувшуюся к лицу Джарвина. Раздался крик, множество криков: вокруг нас один за другим завспыхивали огни. Пламя охватывало солдат, которые пришли с ним, живыми факелами, натыкаясь друг на друга, они разбегались по коридору, пока, наконец, не падали замертво. Запах паленой кожи скрутил желудок.

– Вот дерьмо, да ты… – начал один из агентов.

…один из нас, – прозвучало у меня в голове, и я снова отключилась в тот самый момент, когда новый язычок огня заплясал между пальцами Коула. Тот вылепил из него шар и запустил в этого агента. Коул поддерживал огонь, позволив ему распространиться по всему телу кричащего мужчины, пока темный силуэт не утонул в танцующем на его коже пламени.

Красный.

Нет… нет, не может быть… Коулу слишком много лет, он не…

– Эй… эй! – Огонь уже погас, но руки Коула, когда он попытался поднять меня на ноги, оставались горячими. Ног все еще не было. Парень слегка похлопал меня по щекам. – Черт… малышка, давай. Ты можешь, я знаю, что можешь.

– Ты… – попыталась сказать я. – Ты просто…