Артём невероятным усилием затянул пацана на себя. Тот обхватил его руками и ногами, затрясся как брошенный котенок.

По возвращении на берег рука у Артёма заныла с такой силой, что от боли свело зубы. Голова пошла кругом.

— Что-то хреново мне. Давай передохнём.

Они уселись в метре от воды. Артём обнял продрогшего Дениску.

— Дурак ты. Кто ж смертью проблемы решает.

— Я все время его подвожу.

— Это не так.

— И братьев подвожу. Я недостоин быть частью семьи.

— Как он тебя наказывает? Он тебя бьет?

Дениска повертел головой. У каждого из сыновей еще с детства выработался иммунитет к боли. Избиения и угрозы расправы не могли стать нужной мотивацией. Требовалось нечто другое. Более мощное.

— Почему ты туда полез?

— Я все делаю не так. Было бы лучше, если б меня вообще не было.

— Эй, с чего ты взял, что ты должен быть таким как остальные?

— Без семьи я никто. Пустое место.

— Это неправда. Ты свободная личность. И сам можешь решать, как тебе жить.

Дениска вздохнул, глядя на бурный поток воды.

— Мой настоящий отец, когда напивался, бил меня разводным ключом. И в интернате пацаны били. А потом отец меня забрал. И дал настоящую семью. Я ему всем обязан.

— Настоящая семья принимает тебя таким, какой ты есть. А если не принимает, на хер такую семью!

— Так нельзя говорить.

— В нормальной семье отец не запрещает слушать музыку. Не изолирует детей от мира.