Снаружи уже рассвело. За тонкими тучами пряталось блеклое пятно утреннего солнца. Горбы Байкальского хребта тихо дремали под ватным одеялом тумана.

Артём в последний раз глянул на аномалию. Внутри нее вращалось торнадо из земли, камней и снега, будто снизу крутился огромный вентилятор. Внезапно, как по команде, вентилятор отключился. Вся эта масса зависла в воздухе, а затем беззвучно рухнула на землю. Спустя еще секунду снова взмыла вверх и разлетелась во все стороны, подобно взболтанной газировке из горлышка бутылки.

Артём не знал, сколько он брел по лесу. Время тянулось медленно, как ползущая по его венам кровь. Холод сковал прогрессирующую внутри него заразу, продляя его бренное существование еще на какое-то время.

Поднявшись на пригорок, Артём поймал на телефоне спутник. Набрал номер. В ответ пикнуло уведомление — садится батарея.

— Привет, Лер.

— Артём? Я тебя плохо слышу. Где ты?

— Я далеко. Очень. Очень далеко.

— Что у тебя с голосом? Ты в порядке? Ты звонил вчера? Я знаю, звонил…

— Просто послушай меня.

Это была его исповедь. Последняя перед неминуемым концом. Он не скрывал ничего. Говорил правду как есть — без условностей. Ту самую правду, которую прятал последние годы от чужих и собственных глаз.

— Прости. За все меня прости. Я так виноват перед тобой и Настей. Я так хотел бы все исправить… Если бы я только мог…

— Просто возвращайся и мы поговорим.

Слезы потекли у него из глаз.

— Думал, ты не захочешь меня слышать. Как же я хочу увидеть вас. Только этого хочу.

В динамике затрещали помехи.

— … Артём… Т… Толь… Живи!

— Лера! Ты слышишь?

— …живи!

Телефон отключился. Артём выронил его из рук, а потом и сам ухнул в снег. Болезнь забрала последние силы. Он понял, что умирает.

Сквозь завывание ветра послышался знакомый звук: «Буу-у-ууу! Буу-угаа!»