- И что скажете? – Себастьян осмотрел руки мертвяка.

Остатки краски.

И под ногтями, пусть ногти эти острижены коротко, да еще и отполированы до изящественного блеску.

- А чего сказать?

- Сан Саныч! – взмолилась Катарина. – Вы хоть…

- Я хоть, - согласился типус. – И хоть, и не хоть… труп как труп… на этой части причины смерти не имеется… вы голову привезли?

Себастьян покачал головой.

Собирался, но… запретили. Как же, вывозить ценную улику за пределы государства.

- Это зря, - Сан Саныч отщипнул луковое перышко и в рот сунул. – С головой оно как-то верней… отделили ее, к слову, при жизни, но аккуратно. Кто бы этим не занимался, а дело свое знал. Обратите внимание…

Он все ж покинул свой насест, пусть и с преогромною неохотой, причина которой, как Себастьян подозревал, была в исключительной непропорциональности телесной. Крупная шаровидная голова сидела на уродливо короткой шее, и казалось, будто шеи этой вовсе нет.

Плечи покатые.

Спина горбатая.

Ноги коротенькие и кривые. Широкие штаны кое-как прикрывали эту кривизну, но…

- Не всем суждено красавцами родиться, - философски заметил Сан Саныч, ковыляя к столу. Он и шел-то с немалым трудом, что ощущалось, как и раздражение его от необходимости ходить, и остановиться бы, передохнуть, но гордость не позволяла.

Себастьян отступил.

Чужую гордость он уважал.

Только Сан Саныч что-то да почуял. Нервически дернулась верхняя губа, обнажив белесые десна и кривоватые зубы, то ли сами по себе желтого колеру, то ли от табаку пострадавшие. А до табаку хозяин мертвецкой весьма охоч был. Табаком пропахла что серая его тройка, что руки, что волосы на оных руках.

К слову, густые такие волосы, хорошие.

- Вот погляньте, господин хороший…

- Он князь, - сочла нужным уточить госпожа дознаватель.