Открыв слезящиеся глаза и убедившись, что на туманном пятачке в окружении скал остались лишь мы с нечистью да тройка зовущих призрачных теней, я перекинула воздушные нити воронок в правую руку, вытянула левую и сдула с предплечья все татушки. Это для людей они иммунитет, а для нечисти — яд. Я ни разу не использовала иммунки как оружие, чтобы не следить чужими возможностями, но здесь…

Дикая смесь ядов повисла в воздухе склизким клубком, и я поменяла руки, добавляя то, что осталось на правом предплечье. И единым выдохом направила яд в сторону нечисти, из последних сил раскрутила воронки-ловушки, чтобы, посчитав до десяти, отшвырнуть к стене бездыханные тела. И устало попятиться, ища спиной опору.

…где же Ангелина?..

В носу свербело, в ушах шумело, перед глазами всё плыло, и запаха живой нечисти я не учуяла, как не услышала и крадущихся шагов. И лишь когда над ухом раздалось глухое жужжание, лишь когда я лопатками ощутила дыхательные движения чужой грудной клетки, лишь когда острые пальцы сжали горло, вспарывая кожу… Боли почему-то не было. Ничего не было. Кроме темноты и полета. Или падения. И далекого-далекого голоса, монотонно повторяющего одно и то же:

— …дыши, Уля, дыши. Дыши, ведьма, ты же нечисть, мать твою! Дыши, Ульяна, дыши, ты же воздух… Дыши, только дыши…

Эпилог

Существует так много занятий,

на которые у меня не хватало времени…

Хочу научится играть на гитаре, перечесть «Войну и мир»,

одолеть наконец Пруста,

и выращивать лекарственные травы,

и вышивать, и сшить хоть одно стеганое одеяло,