Как ты это делаешь? Как?!

Шан не видел прежде Ная таким. Не видел, не знал…

Он и вообще его не знал.

Своего напарника.

И виноват в этом был только он сам и никто другой.

Шан поднялся, чтобы унести на кухню посуду из-под рыбы и поставить чайник на огонь. Была бы жаровенка и прочее, что нужно для правильной обрядности, можно бы и за столом напиток заваривать, сегодня он хороший чай купил. Но ни жаровенки, ни заварочника хорошего у них в доме нет. Не обзаводиться же ими ради той трухи, которую они пили все эти годы. Нехорошо, конечно… ну, да Вьюн наверняка поймет, в чем дело…

Конечно, поймет, отозвался из дальних глубин памяти Высокий Берег – и Шану сделалось страшно.

Он уже не понимал, перед кем виноват – перед прежним напарником или перед новым. Просто горло вдруг сдавило, и кухня показалась слишком жаркой и темной.

– Брось обо всякой ерунде думать, – раздался рядом голос Ная.

Шан обернулся к нему, потрясенный.

– Что… так заметно? – с трудом спросил он.

– Мне – да, – усмехнулся Най… или Шану причудилась в полусумраке кухни его усмешка. – Когда напарники аж два года практически не разговаривают друг с другом, они поневоле приучаются понимать друг друга без слов. Как видишь, во всем есть своя хорошая сторона.

Это не было ни обвинением, ни прощением – как алый кленовый лист, утренняя песня зяблика, ракушка на речном берегу или мирный посвист и бульканье чайника, как и все на свете. Это было и обвинением, и прощением – как могут ими быть алый кленовый лист, утренняя песня зяблика, ракушка на речном берегу или мирный посвист и бульканье чайника, как и все на свете. Это было невозможным, немыслимым – как алый кленовый лист, утренняя песня зяблика, ракушка на речном берегу или мирный посвист и бульканье чайника, как и все на свете…

И Шан неловко попытался усмехнутся в ответ.

– И о какой же ерунде я думаю? – произнес он хрипловато.

– О том, что ты виноват, – без колебаний ответил Най. – Но это ерунда. Чай у тебя где?… а, вижу… поверь мне, ерунда полная.

Его ловкие руки управлялись с чайником, чашками и чаем куда точнее, чем могло бы получиться у Шана.

– Понимаешь, – продолжал Най, наливая кипяток в очередную чашку, – ты отчего-то вбил себе в голову, что я должен заменить твоего погибшего друга, а ты должен это принять. Еще бы тебе не злиться!

– А это не так? – тихо спросил Шан, вдыхая самый первый, самый начальный аромат чая, еще не раскрывшийся полностью.