– Верно, – улыбнулась мать.

– Дайте еще угадаю, – улыбнулся ей в ответ Най. – Головки лепить вы не можете, и расписывать тоже, это промысел семейный, ему с малолетства учатся и в чужие руки не отдают… вы для них платья шьете! Так?

– Так, – кивнула мать. – Верно, что свет не без добрых людей. На один заработок ночного сторожа втроем не очень и проживешь, даже с рыбой. Так у сына в детстве подружка была, Забияка, сейчас ее Ласточкой прозывают – за художника по фарфору замуж вышла. А ее свекрови подруга, Янтарная Бусина, как раз этих самых кукол и расписывает. Вот они мне это ремесло и приспособили. Кукла – не человек, одежка маленькая, шьется быстро. Хорошо берут, а если под праздник, так заказы от храмов приходят – спину разогнуть не успеешь. Мне четыре окрестных храма заказы дают. Хотели бы и другие, так ведь день, он из восьми часов, шестнадцать в него никак не втиснешь.

– Этих других очень даже можно понять, – задумчиво произнес Най. – Красивые куклы – и наряды у них красивые. Так бы все и смотрел. Это ведь тоже к празднику?

– Последние из заказа. Сегодня только дошила, завтра отдаю.

– Красивые, – убежденно повторил Най. – Это ведь здешние наряды, да? Такие, как в Далэ в старые времена носили?

Все верно – для храма куклам платья шьются не на нынешний манер, пусть даже самые что ни на есть роскошные, а на старинный лад. Традиция такая.

– А можно мне такие заказать? – спросил Най. – Чтобы в здешних платьях?

– Да тебе зачем? – настороженно удивился Шан.

Кто бы возражал – каждое кукольное платьице для его семьи – подспорье. Но Най и сам живет на жалованье, да ведь где живет – в «пенале»! Конечно, напарник напарнику может оказать помощь, не раня его достоинство – не денег предложить, а заказ… но с какой радости Вьюну тратиться ради Шана, покупая напрочь ему ненужных кукол? Да и где он их в своем «пенале» держать-то станет?

Най обратил к Шану усмешливый взгляд.

– В столице кукла, одетая не по-тамошнему – редкость, почти диковинка. Привозят их нечасто. И не таких красивых, и платья у них похуже. А у меня две сестры младшие. Брат женат, двое детей уже, старшенькой дочке в радость будет. Да и матери, я думаю, понравится. Кукла с места службы сына – чем плохой подарок?

– А сестрам сколько лет? – заинтересовалась мать.

Най отвечал что-то – Шан его почти и не слышал. Он смотрел, во все глаза смотрел, как Най обстоятельно отвечает его матери, как ясная улыбка все сильнее освещает ее лицо… потом он вспомнит все то, чего сейчас и не слушает, но привычно запоминает, как и подобает сыщику. Но сейчас ему не было дела до родни напарника, до его слов. Важной была улыбка, порожденная его словами… да и только ли словами? Такая легкая, теплая, исполненная радости… ну, вот как Най это делает?! Он не подлещивался к его матери и тем более не заигрывал с ней – и тени чего-то подобного нельзя было бы приметить! – он вел обычный, обыденный разговор… вот он сидит, полуобернувшись к Облаку, разговаривает, прикусывает полагающуюся к рыбе лепешку – а Шану видится иное. Вьюн, веселый золотой вьюн пляшет в серебряной воде, плещется, щедро рассыпая звонкие радужные брызги, и каждая из них сияет счастьем и радостью касается сердца.