– Я начинаю ненавидеть твою женщину.

– Прощайте, лорд Фокс, – ответил Ройс и направился к двери. Прежде чем выйти, помедлил. – Местная погода – ты ее как-то контролируешь, верно? Поэтому здесь всегда солнечно и тепло, но не жарко.

– К чему ты клонишь? Тебе не нравится хорошая погода?

– Все хорошо в меру.

– Прощай, Ройс Мельборн.

* * *

Все жители лощины Брекен вышли на улицы: мужья, жены и дети, не отходившие от родителей. Все надели лучшие – и во многих случаях единственные – наряды. Воротнички были отглажены, ботинки начищены, волосы аккуратно причесаны. Не было видно ни одного капюшона или шляпы, и все глаза были устремлены на Ройса, Скарлетт и Адриана. Толпа ждала их.

Первой реакцией Ройса была озабоченность; второй – подозрение. Неужели кто-то с утра заглянул в развалюху-церковь? Зная отношение горожан к пастору Пейну, Ройс в этом сомневался. Они откроют дверь, только когда вонь станет невыносимой. А на последующие похороны соберется минимальное число человек, необходимое, чтобы отнести тело в неглубокую безымянную могилу.

Ройс не понимал, почему горожане вышли на улицы и теперь смотрели на них троих, широко раскрыв глаза и улыбаясь. Судя по количеству людей, здесь собрались почти все жители. Один отец усадил сына на плечи, чтобы мальчик лучше видел. Даже Скарлетт выглядела озадаченной.

– Клянусь Маром, – сказала она, когда впереди показался рынок. На площади толпился народ. – Словно в ярмарочный день.

Вагнер, Клем, Брук и Джилл стояли вместе со всеми.

– Вэг! – произнесла Скарлетт, спешиваясь. – Что происходит? – Она привязала лошадь к столбу и присоединилась к ним.

– Они знают, что вы сделали, – ответил Вагнер. – Что вы сделали, и что пытались сделать для леди Далгат, и что сумели сделать для лорда Фокса.

– Откуда? – поинтересовался Ройс.

– Деревенька у нас небольшая, все болтают языком, да я и сам мог обронить пару слов.

Буфетчик ухмыльнулся. Скарлетт толкнула его, и оба рассмеялись.

Ройс оглядел собравшихся. Мальчишки и девчонки с благоговением смотрели на него.

Да мы знаменитости. Содрогнувшись, он возблагодарил Марибора за королевское изгнание.