Из глаз сестры снова плеснуло виной. Я молча обняла её, ощущая биение сердца и пульсацию сущности, и зарыдала. Тихо, сухо и без слез. Похоже, они наконец кончились. Алька утешала, бормотала про «всё хорошо», и во что ещё верить, если не в это?.. И апельсины просыпались, и грузовик не зашиб, и…

Скрипнула дверь квартиры, и в освещенном проёме показалась недовольная физиономия Муза:

— Домой дуйте, — буркнул он. — Хватит завывать на весь подъезд. Всю рождественскую нечисть распугаете.

И всё-таки… хорошо дома. Тепло, ёлка мигает гирляндами, бигусом пахнет…

Алька быстро разделась и разулась, помогла мне снять мокрую куртку, посмотрела на Муза многозначительно и протянула:

— Надо выпить…

— Надо! — разом взбодрился он. — Вина?

— Водки! — решила сестра. — Но хорошей, никакого палева!

Муз крякнул одобрительно и исчез. А Алька, умильно заметив «какой клёвый!», повернулась ко мне и внушительно заявила:

— А ты — в душ! Греться и реветь, пока вся гадость не вылезет! А потом поешь и всё мне расскажешь! Поняла? Всё!

Хорошо, что в этом безумном мире есть что-то неизменное… Я ухмыльнулась, кивнула, но пошла не в душ. А в гостиную — зажигать свечи для своих хранителей и спасителей. Разноцветные огоньки рассредоточились по комнате, и над каждой свечой набух крошечный бутон. Так, а если они все дружно «зацветут» и «распустятся»?.. Я одного-то саламандра едва выносила, а как быть с восемью?.. Задавят и числом, и опытом. Я потёрла символ на щеке и смирилась с неизбежным. Инициация. И саламандровая история. Пока не зацвели.

Закончив со свечами, я обернулась и встретила угрожающий взгляд сестры. Да-да, уже иду. Мыться, греться и реветь, как было велено. И ночь обещает быть томной. Как и последующая «песцовая» жизнь. Но где наша не пропадала…

Эпилог

Эпилог

Каждый день — подарок неба,

Каждый миг — игра судьбы,

Стань таким, каким ты не был,

И останься тем, кем был…

В редакции всё было по-прежнему. Одни журналисты носились по прессухам, вторые чесали языки. Хмырь сидел за компом и уныло посматривал на мою суровую сменщицу. Антонина Витальевна, серьезная и собранная, вычитывала полосу. Игорёк, надев наушники, балдел под любимого «КиШа» и просматривал фотки конкурентов. Санька сосредоточенно втыкал в монитор и, от усердия высунув кончик языка, рисовал кораблики для «Морского боя». Вторник — день тяжёлый, да.