— Да, я такая, — согласилась я. — Ты иди, я скоро.

— И позвони Корышеву.

— Кому?! Делать мне больше нечего!

Эрик укоризненно покачал головой:

— Это ты зря. Во-первых, человек тебя привёз, когда ты прямо на улице брякнулась. Во-вторых, он каждый день звонит и интересуется, как ты. В-третьих, что плохого он тебе сделал, что не заслужил обычной вежливой благодарности?

— Угу. Так прямо рассказала я тебе всё, что да почему. Язык у него длинный, и глаз недобрый. Достаточно? И выйди уже, наконец, дай мне одеться спокойно!

Эрик молча пожал плечами и ушёл на кухню.

Со всем этим надо было что-то делать.

Я не хотела, чтобы из-за меня случилась беда. Мы один раз уже это прошли с Вероникой, со мной такого не будет, я не могла позволить, чтобы Эрик снова себя подставлял. Ну, сляпает он мне третью группу, когда она на самом деле полноценная вторая или того хуже… И дальше-то что? Клетку мне здесь в квартире построит? Уйдёт с работы и сидеть около меня будет с наручниками?! Можно подумать, я у него одна, и не о ком ему больше думать в этой жизни.

Я переоделась и вышла на кухню.

Эрика мне не в чем было упрекнуть: несмотря на свою холостяцкую жизнь за квартирой он всегда следил хорошо и содержал в порядке. Конечно, он не драил её с утра до ночи, просто не пачкал. Некогда ему было пачкать, дома бывал недолго, разбрасывать ему было нечего, да и кулинаром он не был, так что посуды грязной не водилось.

Вроде бы, куда уж лучше. Оказалось, есть куда.

За пару недель квартира стала какой-то нездешней.

За пределами моей комнаты, в которой Веронике было запрещено проявлять инициативу, она развернулась во всю силу своего природного таланта. Всё стояло почти там же, где и прежде, но немного иначе. По-другому падал свет на знакомые с детства углы. Как-то не так лежали старые покрывала на креслах, и в другом порядке были расставлены незамысловатые сувениры на полках.

Я не протестовала, потому что возразить было нечего: стало лучше. Вероника умела из ничего сделать уютное пространство.

Было это всё, с одной стороны, хорошо. А с другой — я отчётливо почувствовала, что квартира эта больше не моя. Комната — моя, а остальное уже нет.

Готовила у нас тоже Вероника. Там, где мне нужно было подумать, настроиться, напрячься и приложить усилия, у Вероники всё получалось незаметно, быстро и так изящно, что прямо завидно.

На завтрак Вероника баловала нас не какими-то там бутербродами — хотя что может быть утром вкуснее и удобнее нормального бутерброда — а чем-нибудь горячим и сытным.

Сейчас на моей тарелке, как и на остальных, лежал солидный такой жёлтый кирпич в красную крапинку.