– Тебе придётся мне помочь, – сказала Фурия и поднесла шар прямо к её блестящему клюву. – Поможешь?

– Можно подумать, у меня, несчастного бесправного раба, есть выбор! – высокопарно произнёс клюв.

– Думаю, если ты и я сосредоточим наши усилия, у нас всё получится.

– Не подлизывайся ко мне. Вот когда мы тут все загоримся ярким пламенем, тогда-то ты, может, и припомнишь мои слова. «Чёрт побери, – скажешь ты, – какая же умница была эта хитрющая петушиная книга! Её острый ум и блестящая…»

В глубине шара кто-то откашлялся.

– Я всё слышал, – раздался оттуда голос, глухой, словно голос чревовещателя. – И если кого-то из вас это интересует, я согласен со всеми изложенными условиями.

Глава седьмая

Глава седьмая

Спустя некоторое время Джим на руках перенёс Фурию через порог библиотеки в резиденции к лестнице. Ему не помешала даже рана в плече.

– Мне… уже лучше, – хрипло пробормотала Фурия. – Честно, я… хорошо себя чувствую.

После освобождения Форнакса и прыжка назад, в резиденцию, Фурия была так измучена, что не могла больше держаться на ногах. Она уже давно не страдала от отдачи, загадочного побочного эффекта занятий библиомантикой, от которого мучились в первую очередь новички. Однако сейчас ей казалось, что вся та энергия, которую ей удалось высвободить с помощью петушиной книги, обратилась против неё самой. За время, проведённое в ночных убежищах, она ослабла: столкновения с герцогом Ментаной стоили ей немалых сил, и Фурии пришлось признаться себе, что всё это не прошло для неё даром. Освобождение Александрийского пламени чуть не доконало её, и тем не менее ей пришлось рискнуть и создать портал для обратного прыжка. То, что они добрались до библиотеки целыми и невредимыми, граничило с чудом, но она не спешила сообщать об этом Джиму. У неё было ощущение, что он и так в курсе.

Мальчик упорно отказывался спускать её на землю, и втайне она была рада этому. Он внёс её вверх по лестнице на первый этаж, и, едва они добрались до последних ступенек, к ним навстречу бросились Пип и Пасьянс.

Встреча с братом и старыми друзьями слилась в голове у Фурии в единый вихрь радостных голосов и счастливых лиц, посреди которого сияли глаза Пипа. Она с трудом понимала смысл его слов, но именно его голос был для неё путеводным маяком, за который она цеплялась ускользающими остатками сознания, чтобы не потерять ориентацию в этом мире. Фурия не хотела признаваться себе в том, что ей нужно отдохнуть хотя бы пару часов, но, к счастью, Пасьянс с полным осознанием своего долга поднял её на руки, не обращая внимания ни на какие возражения с её стороны, и понёс девочку в её комнату.