– Что стряслось? – спросила Фурия.

– Кхм-м-м!.. – послышалось из лампы.

Кресло смущённо заскрипело обивкой, словно желая спрятаться в раковину, как улитка.

– Есть кое-что, что я… то есть мы оба могли бы привнести в вашу беседу, что, возможно, могло бы вам пригодиться.

– Мы бы давным-давно упомянули об этом, – неохотно добавило кресло, – если бы знали, что это может оказаться важным.

– Ну говорите же! – потребовала Фурия.

Все как зачарованные уставились на чудеса библиомантической техники, и, наверное, не только Фурию в этот момент осенило.

– Дедушка! – прошептала она. – Никто из нас не был знаком с ним – за исключением вас двоих!

Лампа утвердительно качнула облезлым абажуром:

– Он спроектировал и сделал нас. И не нас одних.

– Мы должны были додуматься до этого сами! – прошептал Джим. – Между говорящей лампой и летающим океанским лайнером должно было существовать ещё что-то. Иначе разрыв слишком велик!

– Например, говорящее кресло! – заметило кресло, но никто не обратил на него внимания.

– Таких, как мы, было гораздо больше… – Лампа делилась информацией с большой неохотой. – Больше волшебных вещей. Всяких-разных… Много неудач, ещё больше экспериментов. Что-то получилось, что-то нет, но Кассий сохранил почти всё. В своей… э-э-э… своей мастерской.

– В мастерской?! – вырвалось у Фурии.

– И где же она, по-вашему? – спросил Пип.

Фурия укоризненно посмотрела на лампу:

– Почему же вы нам никогда о ней не рассказывали, скажите на милость?

– Потому что мы… ну, мы… хотели оставаться неповторимыми.

– Мы и есть неповторимые, – проворчало кресло. – Все остальные вещи были бесполезны. Всякий мусор, который давно уже проржавел или сгнил.