Дункан бьет кулаком по столу.
– Что вы несете, Деменцио! Мы не собираемся никого подбирать на роль душегуба. Это не кастинг, это – расследование: кто виновен, тот в итоге и сядет. А ваши затхлые представления о политике и морали мне глубоко отвратительны: они противны не только чувствам, но и здравому смыслу. Пожертвовать одним ради благополучия сотен – это больше похоже на жертвоприношение, нежели на цивилизованное государство!
– Дункан, вы мечтатель и идеалист! В этом нет ничего плохого для обывателя, но для третьего лица в государстве это – непозволительная роскошь. Поймите: история, политика – не что иное, как система зеркал, отражающих, преломляющих, а порой – до неузнаваемости искажающих облик смотрящего в них Государя. Вы хотите стать Курфюрстом, но не понимаете элементарных вещей: «Война – это мир. Свобода – это рабство. Незнание – сила». О, сколько разочарований ожидает вас впереди! «Умножающий мудрость умножает печаль»!
А сказки о морали, справедливости, нравственном долге – они простительны для Иненны (не в обиду вам будет сказано, милая девушка!), но никак не для вас – государственного человека. Выживание и благоденствие Города порой требуют двоемыслия, изворотливости и обмана – и это как раз тот самый случай. Найдите убийцу – а не можете, назначьте его, и наше многострадальное Ландграфство обретет, наконец, успокоение и согласие.
– Какое успокоение? – звонким голосом щебечет Иненна. – Успокоение во грехе, скотстве и мерзости? Нет уж, спасибо. Мы – сторонники иного взгляда на государство. У человека должно быть право выбора – свобода, неприкосновенность личности. На том и стоит народовластие, демократия, а вы сделали из Города посмешище. Вы и старикашка Курфюрст, которого я презираю еще со времен Революции.
Разговор становится все более интересным. Приятно побеседовать с тюфяками о сущности власти.
– Знаете, пару столетий назад я написал статью – программную, важную, ключевую. Естественно, под псевдонимом – Нотаниэль де Бовицкий. Такая легкая отсылка к Ноэлю Майтреа. Получилось
– Читал, как же! – усмехается Дункан. – Так вы, стало быть, еще и литератор? Бросайте эту затею, получается нескладно и неэстетично. Да и мысли там не ваши, чужие, а именно те, что должны прийтись по нраву Курфюрсту. Прославление оптиматов и бичевание популяров, ничего больше. Конъюнктурщина, трюизм и банальность! Не литература, а вульгарная, бездарная писанина – где-то на уровне «околоноля», но не выше.