— Ууууу! — донесся протяжный гудок — из-за кормы парохода выдвинулся паро-драккар. Стальная голова дракона с металлическим скрежетом шевельнулась на длинной шее, в круглых стеклах глаз полыхнул огонь… Носовой дракон окутался дымом и из его распахнутой пасти вылетел снаряд.

Митя сгреб бабку в охапку и перевалился через борт.

— За шею держись!

— Та я тутешняя! Сама доплыву. — отплевываясь водой, фыркнула бабка.

Снаряд с грохотом врезалось в ялик, размолачивая его в щепы. Волны взметнулись, вода залила лицо, глаза, нос, хлынула в глотку, едва не вырвала бабку у него из рук…

— Мамо! — прогудели сочным басом, и рядом всплыл мужик средних лет — с бороды его текла вода.

— Маманя! — откликнулись с другой — и второй, лет тридцати пяти, вынырнул с другого боку.

— Ну нарешьти! — ворчливо отозвалась старуха. — От як дитьмы булы копушами, так и зараз вас лише за смертью посылать.

— Бабка! Заткнись и плыви! — рыкнул Митя. — Вперед! Вперед! — и поплыл к берегу — оба лоцмана, волоча на себе старуху, рванули за ним…

Вода вскипела…

«Очухались, наконец-то!» — злобно подумал он и успел только проорать.

— Держитесь за меня! Все — за меня!

«Начнут спорить — потонут. Ну, значит, и Дана с ними, не уговаривать же…» — мелькнуло в голове, разом с острым уколом сожаления — бабка увязалась сама, но была ему нужна, значит… он за нее отвечает! А она хотела спасти сыновей… Он извернулся в воде и одной рукой успел ухватить старуху, а второй кого-то из ее сыновей… Когда Данычи на скале отпустили реку.

Волна рухнула сверху с силой каменной плиты. Вода была вокруг, вода была сверху, вода раскрывалась под ним голодной жадной бездной. Его закрутило чудовищным водоворотом. Митя уже не пытался удержать остальных, а сам судорожно цеплялся за них, как цеплялся бы за кусок дерева. На руки, чуть не вырывая их из суставов, навалилась чудовищная тяжесть.

По закрученной спирали они понеслись вниз-вниз-вниз… мимо мелькали ошалевшие рыбины, обломки лодки, вертящийся снаряд… Водная спираль вдруг изогнулась, закачалась, как гигантский цветок, и принялась сжиматься. Вода накрыла с головой, в груди нестерпимо жгло, мыслей в голове не осталось, а потом не осталось чувств, боли, страха, сознание заволокло черной пеленой, и… он вдохнул.

Воздух. Воздух хлынул в грудь, яростное солнце обожгло лицо, Митя истошно заорал… Вертя, как щепку, его несло вместе с волной и снова шарахнуло об воду с такой силой, что бабку вырвало у него из рук. Она забарахталась рядом, молотя руками по… снова неподвижной воде.

— Сын… сынки… Сынки! — плюясь водой, хрипела старуха.