Прилетел Облак – маленькая преданная машинка, – опустился перед Тханом и выжидающе посмотрел в глазищи огромного дракона.

Их тут ждали и любили. Знакомый остров предоставил приют и защиту, и, только ступив в мягкие травы, Мэй поняла, как сильно тревожилась в эти последние два дня.

Два дня войны.

Или, может быть, война длится гораздо дольше?

Еника обняла Мэй, после заглянула в глаза и велела садиться к костру.

– У нас есть лепешки и травяной отвар. Тебе надо поесть, девочка, – сказала она.

Ник проворно подскочил к матери, торопливо заверил, что цел, и умудрился первым схватить верхнюю теплую лепешку. Мэй взглянула на свои грязные руки, вытерла их о штаны и тоже потянулась за теплым куском, пахнущим дымом и травами.

Люк прихромал к огню последним, опустился на охапку сухих травяных стеблей, вытянул раненую ногу и молча принял из рук матери глиняную чашку с еще дымящимся отваром.

– Где Енси? – глухо спросил Жак и требовательно уставился на Люка.

Люк встретился взглядом с младшим братишкой, отпил из чаши, вытер тыльной стороной ладони губы и ответил коротко и резко:

– Енси погиб. Его плату я спас, но теперь платы нет.

– Как нет? Почему погиб Енси? – не успокаивался Жак.

– Потому что война. Началась война. – Люк дотронулся до обломка стрелы, торчавшего из предплечья, и поморщился. – Отцы клана забрали плату и вывели дракончика.

– А ты почему отдал? – прокричал Жак, сердито сжав кулаки.

– Не ори, – сурово вступилась мать. – Люк расскажет. Надо обработать ему раны, а после он все расскажет. Мэй, вымой руки, ручей тут рядом. И принеси еще воды. Ник, пойди умойся и тоже вымой руки, прежде чем есть. Жак, подбрось в огонь еще хвороста.

Еника знала, как лечить раны. Ее тонкие смуглые пальцы умели прикасаться осторожно и мягко, не причиняя боли. Ее уверенные движения успокаивали, мягкий голос вселял надежду.

Мэй привыкла к тому, что основные решения принимал Люк, считающий себя старшим в семье. Но теперь командовала мать Еника, и ей все подчинялись. Она быстро вытащила из раны узкий наконечник стрелы, заверила измученного Люка, что кости целы, и взялась за бинты.

Потом медленными движениями смыла кровь с его лица, смазала многочисленные царапины и синяки травяной настойкой и сказала, что сейчас нужен просто отдых. Хороший отдых для всех.

Она не охала и не причитала над своим сыном, и Мэй подумала, что Еника привыкла обрабатывать раны. Для нее это – часть обычной жизни. Теперь и для Мэй тоже.

Потому что кругом война…