— Я люблю тебя! — закричала она. — Я всегда любила только тебя. Дай мне то, что ты только что дал Джеки. Пожалуйста… Прошу тебя!

Он старался, он очень старался, но никак не мог войти в нее. Он толкался сильнее, но не мог найти той щели, того отверстия… ничего. Он просунул руку ей между ног… и нащупал пенис. Почувствовал мягкость яичек — не своих, ее! Он резко опустил голову.

Клер, по-прежнему красивая и нежная, по-прежнему с грудью, волосами и губами, которые он так любил, в самом важном месте превратилась в мужчину.

— Разве ты больше не любишь меня? — промурлыкала она. Вдруг она расхохоталась — грубо, хрипло — и оттолкнула его.

Сзади пронзительно закричала Джеки.

— Я же велела тебе трахнуть ее! — визжала она. — Трахни ее! Сделай ее!

Он скатился с кровати и упал навзничь на пол. Подруги на кровати обнялись; Джеки встала на колени и взяла в рот новый пенис Клер. Клер со стоном откинулась на спину; Джеки умело обрабатывала ее.

Диксон с трудом поднялся на ноги, не сводя взгляда с двух женщин. То, что он видел, завораживало его. Глядя на них, он неожиданно разрыдался. Утраченная юность! Утраченные мечты! Все пропало в киберпространстве!

Он всхлипнул, обнял себя руками и снова зарыдал. Он плакал и никак не мог остановиться. Наркотик усиливал его досаду, превращал стыд и беспомощность в депрессию, которая все больше сгущалась. Рыдания раздирали душу; он чувствовал, как они вскипают внутри — безудержные, волна за волной, волна за волной… Волны отчаяния. В комнате стемнело; с кровати доносились все более страстные стоны и крики.

Действие наркотика прошло так же быстро, как началось. Снова стало светло. Он по-прежнему находился в комнате, но никакой Джеки на кровати не было, только милая Клер. Она лежала голая на смятой постели; из глаза вытекала тонкая струйка крови и ползла по левой щеке. Постель начала окрашиваться кровью; по простыне расплывалось огромное бурое пятно.

Он встал; лицо распухло от слез, глаза жгло.

— На твоем месте я бы оделся, — холодно и сухо произнес Голос. Оказывается, он все время стоял на пороге.

Диксон потянулся за одеждой, поволок ее к себе по полу и начал торопливо одеваться. Ему стало ужасно стыдно оттого, что его видели в таком состоянии. Когда он, наконец, оделся, то подошел к двери.

— Зачем ты это сделал? — спросил он.

— Я всего лишь отпер твой разум. То есть не я отпер, а наркотик. А ты… надеюсь, теперь ты понимаешь, какой ты извращенец?

— Зачем ей понадобилось умирать?

— Почему бы и нет? Что, Тедди, не очень-то приятно увидеть себя таким, какой ты есть на самом деле?